Кстати, она так и не узнала, что он тогда сказал первому обидчику – тому, кто ее ударил. Ни тогда, ни потом. Сначала было не до этого, а потом в их жизни произошло столько разнообразных событий, что было бы странно об этом помнить.
– Черт, Дабл, умеешь ты удивить все-таки, – засмеялась она и глотнула дайкири. – Теперь я вспомнила. В этот день четверть века назад ты спас меня от двух пьяниц. И я до сих пор не знаю, что ты сказал одному из них!
– А я разве что-то сказал?
– Сказал, сказал. Я точно помню, что ты что-то ему шепнул. После чего он долго не мог опомниться. А когда пришел в себя, было поздно продолжать сцену, она уже сменилась другой.
Лукас смешно задрал брови и улыбнулся.
– Лер, двадцать пять лет прошло, – сказал он. – Я не помню. Помню только, что обошлось без драки. Но что я им обоим наплел… Уволь.
– Сымпровизировал что-то, как всегда, – сказал Феликс, который, по своему обыкновению, делал вид, что разговор его не касается, но слышал все. – Если импровизации запоминать и повторять, они перестают быть импровизациями и быстро превращаются в штампы. С совсем уже иным эффектом. Но я действительно не знаю этой истории. Рассказали бы, что ли.
– С чего бы? – ворчливо осведомилась Валерия. К начальнику отдела безопасности у нее было двойственное отношение. С одной стороны, она ему доверяла – Феликс и его сотрудники не раз выручали ее в трудных ситуациях, а с другой – она хорошо помнила, что однажды он пытался подбить к ней клинья, да ничего у него не вышло. Не ее тип мужчины, хоть режь.
– Это уж как карта ляжет, – сказал Лукас. – Начальник отдела безопасности, понятно, должен знать как можно больше о своем патроне и сотрудниках. Но не все.
– А мне все и не надо. Но если мы собрались праздновать четвертьвековой юбилей вашего знакомства, то неплохо бы знать, как это произошло.
– Упрямый ты все-таки иногда бываешь, как танк «Мамонт» на крутом подъеме, – сказал Лукас. – К слову о подъеме. Поднялись и пошли. Не здесь же нам гулять, в самом деле. Здесь скучно.
Чемпион мира в боях ВТО, генерал-лейтенант Богдан Эженович Антонюк (игровой никнейм Дан-Бог), не открывая глаз, нащупывает сенсорную панель «колыбели» и открывает ее. Затем переворачивается на левый бок, приподнимается на локте и протягивает руку, в которой тут же оказывается чашка. Подносит чашку ко рту и делает первый – самый восхитительный и живительный – глоток черного, как ночь на обратной стороне Луны, горячего сладкого кофе. Несколько раз он пробовал после возвращения в собственное тело сначала открывать глаза, вылезать из «колыбели», а уж затем пить кофе, но неизменно приходил к выводу, что принцип «глоток кофе – открываем глаза» самый лучший. Большинство танкистов, как он знает, и вовсе обходятся после обратного перехода сознания из тела аватара в человеческое без всяких стимуляторов, но он без кофе не может. Точнее, может, но не хочет. Какой смысл отказывать себе в невинной привычке, если она помогает адаптироваться к реальности?