Зарайа лежала с закрытыми глазами, раскинувшись на траве. Джара смотрела на нее, задумчиво поедая виноград, который сорвала с ближайшей ветки. Виноград был очень сочным, без косточек, и по ее подбородку тек сок. И ей было так хорошо и беспечно, как в детстве. И даже думать ни о чем не хотелось. И все страхи куда-то улетучивались, словно они были ядовитым летучим газом в ее душе, которая сейчас проветривалась, растворив все свои внутренние дверки и окошки.
Она тоже легла на траву и представила себе Грея. Судя по словам Зарайи, он и впрямь был необыкновенным человеком. Хотя она тоже не понимала, как можно любить саму любовь. А вот соединение с любимым человеком - это так романтично. Должно быть, это лучше секса. Еще нежнее. Еще более страстно. Но сколько же нужно доверия, даже веры, чтобы навечно объединиться без возможности когда-либо расторгнуть этот союз? И почему, черт возьми, все так ужасно закончилось? Кто посмел уничтожить их счастье, которое они заслужили своей смелостью?
Когда появились Айи и Яльсикар, она сразу поняла, хотя ее глаза были закрыты. На миг стало темно, прохладно, и воздух вокруг резко посвежел, как будто зимой кто-то открыл форточку. Джара открыла глаза и медленно встала, следом за Зарайей. Она смотрела только на Яльсикара, а он смотрел на нее. Очень холодно изучал ее взглядом, будто видел впервые. Все, это уже был не тот человек, который ее целовал и был с ней. Который когда-либо мог бы сделать это снова. В этот момент она вдруг поняла, что она не просто причинила ему боль, а еще и унизила перед Ксеаром. Он же такой крутой парень, а со своей девчонкой, выходит, не справился. И от этого ей стало еще больше не по себе.
- Джара, - после недолгого молчания вымолвил Ксеар, - ты хорошо подумала о том, что ты делаешь? Я даю тебе возможность передумать. Обещаю, что никаких репрессий не будет.
Девушка вдохнула, на несколько секунд затянув паузу. Просто, чтобы немного успокоиться. Нет, Айи был неправ, никакой возможности передумать уже не было, даже если бы она вдруг захотела. И он никак не мог ее дать. Она уже видела глаза Яльсикара.
- Я не передумаю, - очень ровно сказала она, усилием воли оторвав взгляд от Яльсикара, который давно на нее не смотрел, и перевела его на Айи. В его лице не двинулся ни один мускул, но глаза будто стали еще темнее. И они перенеслись в первый мир.
8.
Белое солнце, в самом зените, мощными лучами согревало серую, неподвижную гранитную скалу. Он любил полуденное время. Над пустыней марево, горные склоны хорошо освещены. Солнце греет его со всех сторон, а не только с одной, как в утренние и вечерние часы. И ему становится тепло, и боль уходит, и хочется жить. Аквинсар и сам удивлялся, сколько энергии ему дают эти часы неподвижности. Полной неподвижности, которая была ему присуща здесь, в седьмом мире, в отличие от прочих стихий и явлений. Он не создан, чтобы быть ветром, порывистым и влиятельным, как Ксеар. Всегда свежим, всегда новым, то холодным, то теплым, то горячим. То нежным, то опасным. Он не может быть водой, которая способна утолять жажду, охлаждать или размягчать, растворять. Которая сама способна растекаться, занимая огромные пространства или быть мощным потоком, сносящим все на своем пути. Как его старший брат. Он тем более не мог бы быть огнем. Согревать кого-то или обжигать, поглощать и искриться. Это не его суть, хоть он в этом и нуждался.