— Добрый вечер, дети мои, — произнес незнакомец и, прежде чем подойти к беглецам, поудобнее подхватил свои картины. — Полагаю, вы из форта. Только, уж вы меня простите, замечу, что в данный момент леса вовсе не безопасны для дам.
— Мы направляемся в замок "Св. Мария" Шарлям де ла Ну, — сказал де Катина, — и рассчитываем вскорости найти там убежище. Но я просто потрясен, сэр, как с вами дурно обошлись!
— А, вы заметили мои небольшие ранения! Что ж, они не умеют по-другому, эти бедняги! Озорные дети. Простодушные, но озорные. Нет, право же, и в самом деле забавно, что грешное наше тело подавляет дух. Вот я, например, исполнен всяческого желания двигаться дальше, но вынужден сесть на это бревно и перевести дух, и только потому, что какие-то негодники вырвали мне икры из ног.
— Боже! Да будь они прокляты, дьяволы!
— Ах! Но ведь они же не прокляты! Да и немилосердно было бы их проклинать. Люди они бедные, невежественные, и владыка тьмы пользуется этим. Они врезали мне в ноги порох и взорвали его, поэтому хожу я медленнее обычного, хотя особенно быстро я никогда не ходил. В Туре, когда я учился в школе, меня так и прозвали — Тихоход. С тех пор я и в семинарии и повсюду таким и остался — тихоходом.
— Но, сэр, кто же вы тогда? — удивился де Катина. — И кто тот, что поступил с вами столь подло?
— О, я очень простой человек. Я — Игнатиус Морат, иезуит. Что же до тех, кто обошелся со мной излишне грубовато, — что ж, если вас посылают работать среди ирокезов, вы должны знать, на что идете. Нет, я не жалуюсь. Еще чего! Ко мне отнеслись еще довольно мягко, не то что к отцу Йогезу и отцу Бребёфу, да и ко многим другим, кого мне следовало бы упомянуть. В иные моменты, правда, и я подумывал, а не суждена ли мне планида мученичества, особенно когда они решили, что у меня чересчур мала тонзура, и предпочли расширить ее таким вот незамысловатым способом. Но, полагаю, я не заслужил мученичества — а я и в самом деле его не заслужил, — и дело ограничилось незначительными повреждениями.
— И куда же вы сейчас направляетесь? — спросил Амос, все время слушавший незнакомца с непроходящим изумлением.
— Я иду в Квебек. Видите ли, проку от меня здесь сейчас нет никакого. Я не могу взыскивать добродетели, пока не увижу епископа.
— То есть пока не передадите в его руки свои полномочия? — переспросил де Катина.
— Ни в коем случае! Это могло бы произойти, лишь если бы я отчаялся, что неправдоподобно, как бы я ни был труслив. А что вы думаете? Слуга Господа не имеет права трусить так, как я иногда! Во мне все сжимается при одном только виде полыхающего огня, хотя я и прошел испытание горящей лучиной, когда эти паршивцы жгли мне лицо. Но — орден! Вот о чем следует помнить. По таким мизерным причинам члены ордена не покидают свой пост. С другой стороны, это все-таки против правил Святой Церкви, чтобы службы вел увечный. Вот потому-то, пока я ни увижу епископа, пока не получу от него разрешения, я буду здесь абсолютно бесполезен.