Но в последнем убежище осталась только горсточка защитников. Всего девять человек: владелец "Св. Марии", дю Лю, два американца, монах, де Катина, дворецкий Терье и два оброчных. Израненные, измученные, почерневшие от пороха, эти люди были полны безумной отваги, и они знали, что в случае сдачи им грозит ужасная смерть. Каменная лестница вела прямо из кухни в столовую и оканчивалась дверью, заложенной теперь до половины двумя матрацами. Хриплые перешептыванья и щелканья взводимых курков указывали, что ирокезы готовятся к нападению.
— Поставьте фонарь у двери, — посоветовал дю Лю, — с тем, чтобы свет падал на лестницу. Здесь мало места, стрелять можно только троим, но остальные могут заряжать и передавать ружья. Господин Грин и ты, Жан Дюваль, станьте на колени рядом со мной. Если ранят одного из нас, пусть заменит кто-нибудь другой сзади. Ну, готовьтесь. Они идут.
Снизу раздался резкий свист, и в одно мгновение лестница наполнилась краснокожими, бежавшими стремительно вверх, размахивая оружием. Паф! Паф! Паф! — грянули три ружья и затем снова и снова: Паф! Паф! Паф! В низкой комнате стало так темно от дыма, что стрелявшие с нетерпением едва нащупывали протянутые им мушкеты. Но ни один из ирокезов не добрался до двери, и на лестнице умолк шум их шагов. Только сердитое рычание да по временам стоны доносились снизу. Стрелки остались целы, но прекратили стрелять, ожидая, пока рассеется дым.
Когда же он рассеялся, защитники увидели, как смертоубийствен был их прицел на столь близком расстоянии. Было сделано только девять выстрелов, а на каменных ступенях лестницы валялось семь раненых. Пять из них лежали неподвижно, а двое пытались сползти вниз, к товарищам. Дю Лю и Жан Дюваль подняли мушкеты, и раненые индейцы присмирели навеки.
— Клянусь Святой Анной, — произнес старый пионер, забивая в ствол новую пулю. — Если они и добудут наши скальпы, то дорогою ценою. Не менее сотни сквау завоют в селениях негодяев, узнавши о наших сегодняшних подвигах.
— Да, они не забудут приема в "Св. Марии", — гордо прибавил старик де ла Ну. — Я снова должен выразить вам, мой дорогой де Катина, свое глубочайшее сожаление, что вам и вашей супруге пришлось подвергнуться стольким неприятностям. Ведь вы были так добры и любезны, навестив меня. Надеюсь, теперь она и прочие женщины уже в безопасности под защитой форта.
— Дай Бог. О, у меня не будет ни минуты покоя, пока я снова не увижу ее.
— Если женщины добрались благополучно, мы можем ждать подкрепления к утру; только бы продержаться до этого срока. Комендант Шамбли не таков, чтобы покинуть товарища в нужде.