— Да, но то, что находится в ней?
— Вот это-то и есть самое непонятное для меня. Ты, проводящий жизнь среди таких красивых, умных женщин, вдруг считаешь меня достойной своей любви, меня, совсем тихую маленькую мышку, всегда одинокую в этом большом доме, такую застенчивую и неловкую. Вот это-то и удивительно.
— У всякого свой вкус, — промолвил Амори, поглаживая маленькую ручку. — Женщины — это цветы. Некоторые предпочитают большой золотистый подсолнечник или розу, величественно красивую, невольно бросающуюся в глаза. А мне, наоборот, нужна крошечная фиалка, скрывающаяся среди мхов, но такая милая и благоухающая… А складочка у нас все не разглаживается, дорогая.
— Мне хочется, чтоб вернулся отец.
— Почему? Разве ты чувствуешь себя одинокой?
Внезапная улыбка осветила бледное лицо.
— Я не буду одинока до вечера. Но я вечно беспокоюсь, когда он отсутствует дома. Теперь так много говорят о преследовании наших бедных братьев.
— Ну, дяде-то нечего бояться.
— Он пошел к старшине гильдии переговорить насчет приказа о расквартировании драгун.
— А, ты умолчала об этом.
— Вот бумага.
Она встала и взяла со стола лист синей бумаги с болтавшейся красной печатью. При взгляде на него Амори нахмурил свои густые черные брови.
«Предписывается вам, Теофилу Катина, торговцу сукном, проживающему по улице Св. Мартина, дать помещение и продовольствие двадцати солдатам из Лангедокского полка голубых драгун под командой капитана Дальбера, впредь до дальнейшего распоряжения.
(Подписано) Де Бопре, королевский комиссар».
Де Катина хорошо знал этот способ притеснения гугенотов, практиковавшийся во всей Франции, но льстил себя надеждой, что своим положением при дворе избавит родственников от подобного унижения. С гневным выкриком он швырнул бумагу на пол.
— Когда они должны прибыть?
— Отец говорил, сегодня вечером.
— Ну, так они ненадолго задержатся здесь. Завтра я достану приказ об их удалении. Однако солнце уже зашло за церковь Св. Мартина и мне пора отправляться в путь.
— Нет, нет, не уезжай…
— Мне бы хотелось передать тебя в руки отца, так как я боюсь оставить тебя одну с этими солдатами. Но от меня не примут никаких объяснений, коль скоро я не явлюсь в Версаль. Посмотри, какой-то всадник остановился перед дверью. Он штатский и, может быть, послан твоим отцом.
Девушка быстро подбежала к окну и выглянула, опершись рукой о плечо кузена.
— Ах, я и забыла! — воскликнула она. — Это человек из Америки. Отец сказал, что он должен прибыть сегодня.
— Человек из Америки? — повторил с удивлением офицер, и оба, вытянув шеи, стали смотреть на него из окна.