— Папа, слава Богу, что ты такъ рано вернулся, — сейчасъ-же заговорила Маша:- я очень боялась, что ты сегодня опоздаешь. Мы непремѣнно должны раньше обѣдать, и обѣдъ уже готовъ. А то намъ не справиться.
Идя за отцомъ по залѣ, она шепнула ему:
— Настасья Петровна какъ-то особенно сегодня опаздываетъ, говоритъ: поспѣю, а сама ни съ мѣста.
Вдругъ она вспомнила:
— Ахъ, папочка, вообрази, какая досада: Телепневы не будутъ вечеромъ. Сейчасъ я получила отъ Елены записку — Петя заболѣлъ и, кажется, скарлатина.
— Да, я слышалъ, скарлатина очень ходитъ по городу, — отвѣтилъ Матвѣевъ:- только, говорятъ, все больше самая легкая форма.
— Ужасно досадно, что ихъ не будетъ!
— А ты, кажется, боишься, что на твоемъ вечерѣ мало будетъ народу? Не безпокойся… какъ-бы только помѣститься!
Онъ остановился, оглядѣлъ залу.
— Тутъ не очень-то разтанцуешься, — сказалъ онъ.
— Нѣтъ, папочка, ничего, въ тѣснотѣ не въ обидѣ, лишь бы весело было.
И опять онъ не замѣтилъ, какъ по ея лицу пробѣжало что-то особенное, совсѣмъ необычное, какъ она вспыхнула, и глаза ея затуманились, а взглядъ ихъ будто ушелъ далеко.
— Такъ я сейчасъ переодѣнусь, — сказалъ онъ:- а ты вели подавать на столъ.
За обѣдомъ Матвѣевъ сталъ егце веселѣе. Онъ слѣдилъ, безсознательно, но радостно, за каждымъ движеніемъ Маши, вслушивался въ каждый звукъ ея голоса, подшучивалъ надъ ея страхомъ, что никто не пріѣдетъ, надъ тѣмъ, что она ничего не ѣстъ отъ волненія. Наконецъ, онъ даже разсказалъ Машѣ и Настасьѣ Петровнѣ объ одномъ веселомъ танцовальномъ вечерѣ во время его юности.
Это было въ очень богатомъ и гостепріимномъ домѣ, гдѣ они, еще не окончившіе курса юноши, танцовали до упаду и ухаживали за пятнадцати и шестнадцати-лѣтними дѣвочками. Одинъ разъ вся молодежь, постоянно бывавшая въ домѣ, въ одинъ и тотъ-же день получила приглашеніе на танцовальный вечеръ. Нъ десять часовъ по обыкновенію, всѣ стали собираться. Но каково-же было удивленіе гостей: въ домѣ едва зажжены лампы. Хозяйка и ея хорошенькая дочка въ домашнихъ туалетахъ. Никакого вечера не предполагали и никого не звали. А гости между тѣмъ собираются. И такимъ образомъ набралось человѣкъ пятьдесятъ. Освѣтили залу, послали за таперомъ и вечеръ вышелъ такимъ удачнымъ, какого никто изъ бывшихъ и не запомнитъ. Оказалось, что всѣ пригласительныя письма были помѣчены первымъ апрѣля. А кто сыгралъ эту шутку — такъ и осталось навсегда неизвѣстнымъ.
Но, уже оканчивая этотъ разсказъ, Матвѣевъ почувствовалъ, что и Настасья Петровна, и Маша имъ нисколько не интересуются, да и врядъ-ли даже и слушаютъ, хотя Настасья Петровна и глядитъ прямо на него, все чаще и чаще моргая.