Когда Барчуковъ вошелъ въ прихожую и помѣстился на свободномъ краѣ огромнаго ларя, то въ горницѣ шумѣли больше всего въ одномъ углу, гдѣ два стрѣльца помѣстили приведеннаго ими съ базара буяна, связаннаго веревками по рукамъ. Тутъ же около нихъ сидѣлъ одинъ персъ въ своемъ національномъ костюмѣ, сильно изорванномъ.
Человѣкъ съ десятокъ подъячихъ перешептывались между собой и съ своими просителями, за которыхъ они взялисъ ходатайствовать у воеводы. Въ просторной прихожей гулъ многихъ голосовъ не прерывался. Изрѣдка появлялся въ дверяхъ изъ сосѣдней горницы старикъ въ длиннополомъ сизомъ кафтанѣ, съ длиннымъ перомъ за ухомъ и вскрикивалъ на галдѣвшую толпу, унимая ее. Голоса притихали на нѣсколько минутъ, но потомъ снова начинался прежній гамъ.
Въ то же время за три горницы отъ прихожей, въ чистой и свѣтлой комнатѣ, сидѣлъ за большимъ столомъ пожилой человѣкъ, воевода Ржевскій, поражавшій прежде всего своей тучностью, короткой красной шеей, опухшимъ, тоже краснымъ лицомъ, съ маленькими сѣрыми глазами. Совершенно сѣдые, не по лѣтамъ бѣлые волосы не были подстрижены, а падали длинными прядями на плечи, завиваясь въ локоны, и воевода прической своей походилъ скорѣе на духовное лицо. Въ этой особѣ олицетворялась высшая власть всего края на сотни верстъ кругомъ — власть военная и гражданская, судейская и полицейская.
Воеводское правленіе состояло изъ нѣсколькихъ разныхъ отдѣленій съ многочисленнымъ штатомъ всякихъ дьяковъ, подъячихъ, приказныхъ и повытчиковъ, и въ ихъ распоряженіи было до сотни стрѣльцовъ для исполненія всякаго рода порученій.
Но главный начальникъ всего, съ неограниченной властью и отвѣтственный лишь передъ дальней Москвой, — былъ воевода. Ржевскій уже давно правилъ должность и былъ хорошо извѣстенъ во всемъ краю. Его дѣятельность привела къ тому, что обыватели за него Бога молили. Онъ явился послѣ многихъ воеводъ свирѣпыхъ, жестокихъ до дикости или лихоимцевъ и пьяницъ, которые терзали и разоряли Астрахань. А Ржевскій былъ человѣкъ справедливый, кроткій, безусловно честный, и хотя вспыльчивый, но добрый и ласковый съ «подлымъ» народомъ.
У воеводы были только двѣ слабости, двѣ страсти, два занятія. Онъ любилъ до безумія птицу всякаго рода. У него были мѣстные красные гуси, которые ловились на Эмбѣ, сизыя чапуры, неклейки и другія дикія птицы, а равно сотни жаворонковъ, канареекъ и соловьевъ. Помимо разведенія домашнихъ и пѣвчихъ птицъ, воевода обожалъ пѣтушиные бои и владѣлъ десяткомъ такихъ пѣтуховъ, которые забивали всѣхъ. Однажды знакомый воеводѣ купецъ выписалъ даже пѣтуха изъ Сызрани, бился съ воеводой объ закладъ и проигралъ. Лихой боецъ воеводы, большой пѣтухъ, съ прозвищемъ «Мурза», побѣдилъ, конечно, и пріѣзжаго сызранскаго противника.