Они выпили. Уста жевали. По тарелкамъ гремѣли ножи и вилки. Старикъ ѣлъ, смотрѣлъ по сторонамъ и улыбался. Ему нравилось, что вокругъ него такое потомство. Глаза его улыбались, углы рта расширялись,
Это тотчасъ-же замѣтилъ сынъ Алексѣй и опять подошелъ къ нему.
— Папаша, завелъ я себѣ лошадку. Ужъ простите, что не посовѣтовался съ вами, а завелъ, началъ онъ. — При экономіи вѣдь не дороже извозчиковъ будетъ.
— Ври больше. Отчего-же я-то не завожу? — зашамкалъ губами старикъ. — Ну, да ладно. А только смотри: прибавки къ своему содержанію не жди. Изворачивайся съ тѣмъ, что есть.
— Да мнѣ хватитъ. А я только хотѣлъ насчетъ сѣнца попросить… Насчетъ сѣна… Пусть Трифонъ Савельевичъ дастъ записочку, чтобъ воза на дватри сѣна съ дачи отпустили. Тамъ оно все равно зря пропадаетъ.
— Какъ зря? Тамъ двѣ коровки. Оттуда мнѣ нѣтъ-нѣтъ да масла пришлютъ, молока, творожку, сметанки…
— Я знаю-съ. Но вѣдь тамъ много. Гдѣ-же двумъ коровамъ съѣсть столько!
— Надо узнать… Надо узнать… Тогда отчего-же не продаютъ? Это доходъ. Дача у меня и такъ въ большой убытокъ. Я спрошу Егора Егорыча. Какъ-же это такъ?
— Такъ можно, папаша, для моей лошадки-то?
— Постой… А кто тебѣ конюшню для лошади разрѣшилъ? Тебѣ квартира была дана безъ конюшни.
— У меня, папаша, былъ при квартирѣ сарай. Даже два… Вотъ я и смѣнялъ.
— Врешь, врешь. Съ дворниками стачался? Такъ нельзя. Я поговорю съ Штрикомъ.
— Бросьте, папаша. Конюшня все равно стояла пустая.
— Можно было сдать. Доходъ… Это порядокъ… — заволновался старикъ.
— Ну, я потомъ, папаша… Я потомъ…
Сынъ Алексѣй не радъ былъ, что и сѣна попросилъ. «Не въ часъ попалъ», — думалъ онъ, отходя отъ отца.
— Просилъ чего-нибудь? — задала ему вопросъ сестра Варвара Ивановна.
— Сѣна попросилъ съ дачи. Да что! Не радъ, что и попросилъ. Не въ часъ…
Алексѣй махнулъ рукой. Онъ ужъ видѣлъ, что старикъ подозвалъ своего управляющаго Штрика и распекаетъ его.
А около Трифона Савельича увивался сынъ Анисимъ и говорилъ о расширеніи своей квартиры.
— Я у него просилъ, а онъ сказалъ мнѣ, что переговоритъ съ вами, такъ ужъ, пожалуйста, поддержите мою сторону. У насъ тѣсна квартира. Вѣдь съ тѣхъ поръ, какъ она дана, семейство увеличилось.
Трифонъ Савельевъ покачалъ головой.
— Напрасно… Напрасно вы къ нему обращались, — произнесъ онъ, — Вамъ-бы къ Егору Егорычу обратиться, и тотъ сдѣлалъ-бы все за милую душу. А Ивана Анисимыча только раздражили. Онъ теперь совершенно противъ всякаго увеличенія расходовъ. Но Боже мой… Вы не выдайте меня только… — прибавилъ Трифонъ Матвѣевъ, наклонился къ уху и прошепталъ:- Богадѣльню, пріютъ дѣтскій и школу своего имени послѣ смерти задумали. Духовное завѣщаніе переписали.