— Кто, кроме вас, знал, где вы прячете туфли?
— Только лорд Вэйкоул и моя дочь, Роксана, но ключей у них не было.
— Вы снимали ключи с шеи?
— Я же сказал вам, что нет!
Холмс задумался.
— Сегодня после обеда вы заснули в своём кабинете, не так ли? — спросил он.
— Да, — премьер-министр немного растерялся. — Я почти не спал в эту ночь и задремал, но ненадолго, минут на десять. Как вы узнали?
— Заснув, вы положили голову на письменный стол, и на вашем левом ухе отпечаталась буква «V».
Лорд Чубб поспешно вынул носовой платок.
— Какое отношение это может иметь к преступлению? Это же мелочь. Никто не мог снять ключ с моей шеи, а в сейф я заглянул сразу после этого.
— В нашем деле не бывает мелочей, сэр, — сказал Холмс.
— Вы полагаете, два этих преступления связаны? — не удержался я от вопроса.
— По меньшей мере, за одним из них стоит гениальный, извращённый ум, — задумчиво промолвил Холмс.
— Стало быть, вы полагаете… — взволнованно начал лорд Чубб.
— Профессор Мориарти, — подтвердил Холмс. — Нужно быть подлинным Наполеоном преступного мира, чтобы похитить Луну с неба.
— Если с помощью ваших необычайных способностей вам удастся отыскать обе пропажи, вы заслужите благодарность своей страны и получите любое вознаграждение, какое пожелаете, — проговорил Чубб.
Шерлок Холмс покачал головой.
— Готовьтесь к худшему, сэр.
— Это жестокие слова, мистер Холмс! Стало быть, вы отказываетесь от дела?
— Вовсе нет. Я возьмусь за него, и всё же не стоит надеяться на лёгкую победу. Лорд Вэйкоул, у вас на манжете восковое пятно.
— Должно быть, неловко наклонил свечу, — ответил молодой человек. — Я так взволновался, когда месяц пропал, а известие о похищении туфель окончательно меня уничтожило.
Когда наши высокопоставленные гости ушли, Холмс закурил трубку и на некоторое время погрузился в глубокую задумчивость.
— Что ж, — сказал он, — положение отчаянное, но не безнадёжное. Возможно, похититель ещё не успел доставить добычу своему хозяину, ведь пропажа обнаружилась сразу. Нам нужно навестить одну особу, Уотсон, она может располагать ценными для нас сведениями.
Было без четверти десять, когда мы достигли Пэлл-Мэлл. Мой друг постучал в дверь. Нам открыла женщина лет сорока, не дурная и не красивая, обладающая, однако, каким-то очарованием, исходящим от неё подобно месмерическим эманациям.
— Здравствуйте, миссис Солоуч, — сказал Холмс, входя в дом. — Как поживаете?
Женщина улыбнулась сияющей, но, как мне показалось, несколько нервической улыбкой, ответила, что поживает как нельзя лучше, и осведомилась, чем может быть нам полезна.