– Тормози! – голос Нинки издалека.
– Тормоз на руле! – незнакомый детский голос. – Нажми руками!
До машины метров пятнадцать. Я резко нажимаю на тормоза, велосипед останавливается у тротуара, и я со всего маху падаю с него на бок. Сильно ударяюсь задницей и левой ладонью о грубый асфальт. Сижу и боюсь подняться на ноги, а рядом со мной лежит чужой велосипед.
– Ты как, в порядке? – Нинка и мальчик за минуту оказались рядом. – Встать можешь?
Я встала и отряхнулась.
– Руку покажи.
Я отвернулась, зажмурилась и протянула Нинке ладонь.
– Нужно промыть и продезинфицировать, – сказала она, ничуть не испугавшись. – Круто ты ее разодрала. Пойдем ко мне.
– Все так плохо? – спросила я, все еще боясь открыть глаза.
– Заживет до Нового года, – ответила Нина, а потом задумчиво добавила: – Наверное. Чего ты как маленькая, посмотри уже.
Осторожно открываю глаза и смотрю на ладонь. Прямо под большим пальцем. Ошметки кожи, сквозь которые медленно сочится кровь. Песок, мелкие камушки…
– Обычная асфальтовая болезнь, – умничала Нина. – Лечится йодом. Но у меня дома только зеленка.
– Я должна прыгать от счастья?
– Теперь я буду звать тебя Зеленой рукой. Ты ведь не против?
* * *
Нина резко поставила пузырек зеленки на кухонный стол. Достала пачку ватных дисков, перекись водорода и захлопнула дверцу кухонной полки. Открыла пузырек зубами и взяла мою руку.
– Знаешь, что это? – спросила она, пытливо заглядывая в глаза.
– Это моя рука, Нин, – ответила я.
– Нет, – отмахнулась она. – Вот это. – Показала пальцем на рваную, все еще кровоточащую ссадину на моей ладони. – Спокойно. Сейчас может сильно щипать. Только громко не ори, ладно?
Нина взяла меня за руку и притащила к раковине. Одной рукой она держала мою ладонь, а другой лила перекись водорода на ссадину, которая тут же покрылась мелкими белыми пузырями и даже начала тихо шипеть. Боли я не почувствовала. Нина отставила в сторону перекись и подула на ладонь.
– Хиромантию знаешь?
– Делать мне больше нечего. А что?
– Это линия жизни, – сказала Нина, пропитывая ватный диск зеленкой и прикладывая его к ссадине. – Полукруглая. Видишь?
– Ну да, вижу. И что?
– А это холм Венеры. Между линией жизни и большим пальцем.
– А можно как-нибудь более понятно выражаться?
– Знаешь, на многих схемах с иностранных сайтов эта часть ладони подписана просто словом «love». Знаешь, как переводится?
– Понятия не имею.
– Вот поэтому ты ни с кем и не встречаешься.
– Стерва, – протянула я.
Нинка показала язык и закрыла пузырек зеленки.
Моя ладонь была теперь зеленой почти на треть.
– Зато теперь, может, узнаешь.