Просьба отца озадачила Настю. Девочка вжалась в кресло, на миг позабыв о башне. Одно дело – магия, и совсем другое – факты! Да еще в деталях! В каких это, интересно, деталях?
– Пап… – решилась спросить она. – А что писать, если у меня нет никаких фактов? Если все это были только фантазии…
– Фантазии? – отец удивленно посмотрел на Настю.
– Ну да… Интуиция… Догадки… Предчувствия… Про это в милицию тоже надо писать?
– Про фантазии и интуицию? Думаю, нет. Хотя твои догадки и оказались правильными. Только все-таки повод для обвинения человека должен быть более весомым!
– А разве мои обвинения ничего не стоят? – обиженно буркнула Настя.
– В данном случае – да, но вообще-то… – стоял на своем отец.
Он еще что-то говорил, но Настя уже не слушала, надувшись и отвернувшись. «Ну что за люди – эти родители! Им не угодишь. Им матерую преступницу разоблачили, а они нотации читают! Воспитывают… Хорошо хоть, башня не падает!»
– Слушай, а ты показала предкам грамоту? – шепнул Никита, водрузив двадцать третий кубик.
Настя устало махнула рукой:
– Кому сейчас это интересно? Разве ты не видишь? Папенька упивается собственным красноречием, маменька разрабатывает планы, как потуже затянуть на дочке ошейник…
– Вот тут ты не права! – воскликнул Никита. – Где твой рюкзак? В какой палате? Давай принесу!
– Осторожнее! Кубики, их только двадцать три! – воскликнула Настя, но было поздно.
Никита вскочил, башня зашаталась, накренилась… Теперь уже и Леонид Кириллович с невольным интересом уставился на сооружение.
«Нет, нет, нет! – молила Настя, нервно постукивая кулачками по ручкам кресла. – Не падай, пожалуйста, не падай!» Она украдкой начала рисовать в воздухе знаки Зары, потом наспех произнесла заклинание… Но крах непрочной конструкции был неизбежен: расшатавшиеся кубики начали отделяться друг от друга, вот-вот готовые рухнуть. Краем глаза девочка увидела, как мама, усмехнувшись, тоже что-то прошептала – и вдруг…
И вдруг кубики застыли в воздухе, а потом, как будто собранные невидимой рукой, вернулись на прежние места. Башня, целехонькая, стояла на полу. Мама молча встала, подняла два кубика и водрузила на чудом уцелевшее сооружение.
– Двадцать пять! – произнесла она, довольно потирая руки.
«Двадцать пять! – ахнула про себя Настя. – Ну не падай, хоть чуть-чуть не падай!»
Башня выдержала.
Свидетели странного шоу с облегчением перевели дух, напряжение спало. «Значит, сбылось!» Настя, расслабившись, откинулась в кресле, а потом увидела странный острый взгляд, брошенный отцом на мать, и ее ответный взгляд, блеснувший торжеством.