В итоге все это, в той или иной степени, отрицательно влияет на эффективность лечения. Естественно, далеко не в каждом случае можно проследить такую четкую последовательность. Однако если графически изобразить суммарный темп выздоровления, прослеженный у большого числа больных, оказывается, что в первой половине курса он заметно выше, чем во второй.
Немцы по своей природе инициативны и трудолюбивы. Эти черты отчетливо просматриваются в кольце двойного прессинга: несвобода плюс болезнь. Улучшение самочувствия у большинства больных вызывает желание искать и найти себе применение. А заняться практически нечем. Трудотерапии в госпитале не существовало, книг на немецком языке не было. Больные с охотой ходили в Красный уголок, слушать доклады Ричарда о преимуществах социализма и чтения статей из специальной, выпускаемой в СССР, немецкой газеты. Но такие собрания бывали максимум 2–3 раза в неделю.
И все-таки в большинстве выздоравливающие находили себе какие-то занятия. Прежде всего, это была уборка в корпусе и на территории Зоны, особенно в осеннее и зимнее время. Помогали в прачечной, посудомоечной и на кухне, где, несомненно, перепадало что-нибудь съестное. И хотя наш хозяйственный корпус вполне справлялся со своими обязанностями, добровольческая помощь принималась охотно.
Процветали и так называемые «художественные промыслы».
Так, например, один больной, надолго задержавшийся в госпитале в связи с осложненным переломом бедра, из неизвестно где собранных прутиков плел изумительные по красоте корзиночки. Другой – из кусочков дерева простым перочинным ножом вырезал целую армию, от солдата до генерала, в полном обмундировании. Очень симпатичный юноша Хане, из интернированных, которого мы с большим трудом спасли от алиментарной дистрофии, работая в столярной мастерской, научился выделывать из цельного куска дерева оригинальные, очень изящные круглые шкатулки с причудливыми крышками.
Были и художники, рисовали, как правило, карандашом.
Самым выдающимся среди всей этой «художественной братии» был 49-летний Фриц Флейшхауэр. До войны занимался коммерцией. В плену уже несколько лет. Работал в шахте, к нам попал в связи с тяжелой двусторонней пневмонией. Рисовать стал в плену.
Это был действительно поздно открывшийся талант. Его цветы и пейзажи вызывали всеобщее восхищение. Во всех ординаторских висели его работы.
Когда однажды мне удалось съездить домой в Москву, я привезла ему коробку акварельных красок и несколько кистей. Этот день он считал праздником.
Список творческих натур можно продолжать долго. Но их художественное творчество, каким бы оно ни было, кончалось с выздоровлением.