Вот в таком ключе я обратилась к собравшейся аудитории.
Слушали внимательно.
Уже с первых слов я поняла, что выбрала правильный тон. Чувствовала: постепенно меняется настроение слушающих. Подобного они не ожидали и были застигнуты врасплох. Я поняла, что они не только слушают, но и слышат. Их реакция воодушевила меня. В голосе появилась привычная звонкость.
Они поняли и поверили мне. Из кабинета Пустынского, из моего теперешнего кабинета, выходили уже другие люди. Настроенные вполне дружелюбно.
Забегая вперед, с удовлетворением скажу: целый год проработала я на этом ответственном посту. Были сложные и очень сложные ситуации. Но ни разу на карту не ставились наши добрые отношения.
Вольфганг Гете сказал: «Жизнь измеряется не годами, а полнотой ощущений».
Последний год моего пребывания в госпитале по полноте ощущений сродни десятилетию. Но если говорить о временном восприятии, он, оцененный сегодня в обратной перспективе, промелькнул как блистательный метеор. Вереница мчащихся, заполненных до отказа дней ни на минуту не прекращала своего стремительного движения. Разделяющие их короткие ночи не успевали прервать нить бегущих ощущений. Наступал рассвет, и начинался новый день.
Нетерпеливое стремление сразу охватить все словно бросило меня на амбразуру. От полного краха с первых шагов меня спас абсолютный порядок, заведенный железной волей Елатомцева. С этого порядка я и начала свои первые робкие шаги большого начальника. Но жизнь не стоит на месте – рождались новые вопросы, требовались нестандартные решения. С ними взрослела и я, глубже вживаясь в новую роль.
Наиболее актуальной и трудно решаемой проблемой того периода была катастрофическая перегрузка коечного фонда. Лагерь категорически отказывался принимать обратно выздоровевших пожилых больных и хроников. Их ведь нельзя немедленно отправить в забой, а некоторые навсегда утратили трудоспособность. Их было немало. Они оставались в отделениях, постепенно снижая общий коечный фонд каждого корпуса.
Мы информировали высокое начальство, объясняли, просили, требовали. Переписка занимала кучу времени и сил. Но кругом были глухие – нас не слышали. А между тем туберкулезное отделение было вдвойне перегружено только остаточными больными.
Помимо таких, как принято сегодня говорить, глобальных задач, ежедневно вырастали более мелкие. С утра в кабинете возникает высокая фигура заведующего аптекой, очаровательного интеллигентного Василия Петровича: в ведомственном аптекоуправлении появился эффективный витамин для дистрофиков – надо заказать. Затем важно вплывает величественная Анастасия Ивановна: у них с доктором Лиин заканчивается материал для протезирования зубов. Начальнице одного из терапевтических отделений необходимо срочно созвать консилиум – отяжелел больной. Вдруг словно из-под земли вырастает старшая сестра моего отделения Зина Суворина.