Сомнительная слава бедного любителя грибов смутила другую мятежную душу. Это случилось через несколько дней. Был теплый солнечный полдень. С середины ночи эшелон шел без остановки на малой скорости. Мы втроем устроились на импровизированной скамейке у открытой двери нашего вагона и любовались березовым лесом, по опушке которого шел поезд.
Внезапно поезд остановился. Прямо напротив двери, буквально в двух шагах от нас мы увидели большой, нет, громадный белый гриб. Он имел толстую булавовидную ножку и большую темно-коричневую бархатную шляпку.
Мы с Верой не успели оглянуться, как Маша, выпрыгнув из вагона, в один миг сорвала гриб. Повернувшись, к нам, она победоносно подняла руку с добычей и начала приплясывать.
В этот момент поезд тронулся. Швырнув гриб внутрь вагона, она подпрыгнула и бросилась животом на уже движущуюся площадку. Весь ужас заключался в том, что площадка вагона была достаточно высоко над землей.
Прыгнув, Маша коснулась ее только верхней частью груди. А две трети ее полноватой фигуры оставалась снаружи. Помочь мог только Бог. Он помог. В момент, когда ее грудь коснулась площадки, мы сумели ухватить ее за руки и с нечеловеческим усилием втянуть в вагон. После долго сидели, не проронив ни слова. Маша, еле дыша, распласталась на полу. А гриб даже не потерял своей бархатной шапочки.
Как безгранична емкость человеческих ощущений: на бумагу ложится эпизод 56-летней давности, а в душе вновь смертельный испуг и та же трепетная радость спасения.
А совсем недалеко от Смоленска случился трагикомический эпизод, который тоже трудно забыть. Стало известно, что на подъезде к Смоленску предполагается длинная стоянка. Воспользовавшись ею, Маша сварила суп-лапшу для больных и успела их накормить. Вскоре поезд тронулся. Мы с Верой были чем-то заняты в глубине вагона, а Маша мыла посуду. Слив всю воду в громадную кастрюлю, в которой варилась лапша, она выплеснула ее в открытую дверь вагона. В это время раздался оглушительный свист.
Выглянув, мы увидели потрясающую картину. Поезд шел мимо небольшого полустанка. На маленькой платформе стоял высокий, очень худой железнодорожник в форме, с красным флажком в вытянутой руке и, надрываясь, дул в свисток. Оказалось, что все содержимое Машиной кастрюли пришлось прямо на него. Вся его фигура, начиная с околыша железнодорожной фуражки, была покрыта белыми червячками лапши. Она в виде бахромы свисала на лицо, словно белой пелериной накрывала плечи, зацепилась за бляху пояса и образовала венчик вокруг колен. Красный флажок сделался полосатым. Несчастный был так ошеломлен, что свистя продолжал держать его в вытянутой руке. Поезд шел очень медленно, никак не реагируя на оглушительный свист.