— Вот и замечательно, — сказал я с одобрением, — кстати, Дейремена из клана Железных Цветов — это ваше настоящее имя?
— Не совсем, — ответила моя собеседница, — насчет Железных Цветов — правда, я там как и вы, мастер. А имя у меня попроще. Дарья.
— Тоже красивое имя, — сделал я совершенно искренний комплимент, — стоило ли менять?
— О вкусах не спорят, Владимир, — сухо ответила Дарья.
— Не спорят, так не спорят, — я развел руками, — так понимаю, насчет нескончаемой грозы за окном ответ будет аналогичным. Но, я надеюсь, вы объясните, зачем вообще понадобился этот маскарад? Почему мы не могли общаться как настоящие мы, а не Дорант с Диа… с Дейременой?
— Настоящие? — Дарья усмехнулась, — да откуда вы знаете, что здесь настоящее, а что нет? Вы уверены, что это — не настоящее? Не картонные декорации точно. Камень стен — холоден, огонь факелов — горяч, ветер за окном — свежий и резкий. Неужели комната в искусственной пещере, жизнь среди новых кроманьонцев и обслуживающей, вытирающей им сопли, техники — более реальны? Если да, то намного ли?
— Не знаю, — вздохнул я, пораженный ее монологом, столь неожиданным, сколь близким мне, — я ж, собственно, и собирался поговорить с вами… о кроманьонцах, о стенах… Короче, откуда вы знаете о замках, королях и рыцарях? И о пещерах с кроманьонцами?
— Как это — откуда? В школе нам рассказывали.
— Кому — вам? В какой такой школе? — не понимал я. Ну доходило до меня как до жирафа, что поделаешь?
— В общеобразовательной школе, — без тени смущения ответила Дарья, — может, вам еще номер назвать? И город?
— Номер? — повторил я, — город? Так вы…
— Я не абориген. Во всяком случае, родилась я не в лаборатории, не в модуле мастеров, а в обычном роддоме. И, как я понимаю, вы — тоже.
— М-да, — протянул я, — приятно встретить товарища по несчастью. Вас тоже заморозили? Можете не отвечать, вопрос риторический. Из какого вы времени, если не секрет?
— Двадцать первый век. Тридцатые годы. А вы?
— Примерно на тридцать лет раньше. Ни семьи… нормальной, ни работы, даром, что с высшим образованием. А тут как раз «Фростмэн» нарисовался, заморозим, говорят, хоть на тысячу лет. А вот у вас?… Ну, в смысле, что вас надоумило?
— Что-что — жизнь хреновая, — усмехнулась Дарья, — я ж актрисой хотела стать, да в ГИТИС четыре раза срезалась на экзаменах. Видимо, если твои родичи не хотя бы заслуженные артисты России, а у тебя самой нет московской прописки, делать там нечего. Только и оставалось, что Снегурочку изображать на Новый Год. А в остальное время? С голоду помирать? Если бы не Гурген… если бы он меня не трудоустроил…