Гений подземки (Васильев) - страница 122
Багдасаров извлек из недр видавшего виды шкафа стильную коричневую папку и небольшую коробку, похоже – от электробритвы. Водрузил их на стопку книг, возвышающуюся в центре стола, сел. Ромка опустился напротив, оседлав шатучий табурет.
– Небось, сгораешь от любопытства?
Ромка фыркнул: «Еще бы!»
– Тогда слушай. Началась эта детективная история с перстнями, наверное, невероятно давно. Но для меня – всего-навсего семь лет назад, за год до службы. Как-то раз копался я в семейных бумагах и обнаружил любопытный документ, – Славка вынул из папки несколько пожелтевших листков почтенного возраста. На них змеился рукописный текст на неизвестном Ромке языке и рисунок присутствовал – знакомого вида перстень, – весьма незаурядно выполненный углем.
– Понятно, что меня это заинтересовало. Я расспросил отца, но он почти ничего не знал, сказал только, что это одно из исторических увлечений деда. А дед как раз за неделю до этого уехал лечиться в Феодосию. Я еле дождался его, так как в поисках еще чего-нибудь, имеющего отношение к первому документу обнаружил целый архив и два перстня. Вот эти, – Багдасаров указал на пару перстней в коробке. Они покоились в ячейках, около которых виднелись аккуратно наклеенные бирочки с цифрами. Эти значились под номерами 1 и 4. Кроме того, сейчас были заняты ячейки 2, 5 и 7. Третья и шестая пустовали.
– Второго, пятого и седьмого тогда еще не было, – сказал Багдасаров, коснувшись тремя пальцами, как пианист, соответствующих перстней. – Кстати, три дня назад ты принес вот этот, седьмой. Но вернемся к деду. Вот что он рассказал. Во время войны – а мой дед прошел всю войну, с первого до последнего дня, – служил вместе с ним один парень, историк, Андрей Щелкалов. Как-то так вышло, что с дедом он сдружился: знаешь ведь, как это бывает – котелок один на двоих, ели вместе, спали рядом, одной шинелью укрывались. И носил этот парень на шее перстень – на цепочке. Дед спросил, что это за странная вещь. Выяснилось, что перстень имеет свою собственную биографию. Андрей рассказал все с самого начала, как я тебе пытаюсь.
Багдасаров хлопнул ладонями по столу.
– Придется совершить небольшой экскурс в историю. Приблизительно в 1570 году, во время правления Ивана Грозного, начал действовать русский корсарский флот. Знаешь, что это такое?
Ромка не знал.
– Собственно, это узаконенное пиратство. Или антипиратство, если угодно. Одно государство топит торговые суда другого. На Балтике тогда сложилась весьма напряженная ситуация. Россия рвалась к морю – ей необходимо было торговать. Европейские страны, как могли, противились этому. Тогда Иван Грозный решился на следующий шаг: сделал ряд уступок английским купцам – снизил пошлину, приказал торговать с англичанами по низким, выгодным им ценам и так далее. Понятно, что англичане, по сути дела получившие монополию на торговлю с Россией, крепко ухватились за эту возможность и слетались, а точнее – сплывались к берегам России, словно мухи на мед. Европу это взбесило, в первую очередь польского короля Сигизмунда-Августа. Он и натравил свой корсарский флот на английские суда. Иван Грозный в ответ сколотил свой флот, с помощью иностранных мореходов и русских корабелов, для защиты англичан. Дрались эти корсары, без сомнения, много, одно море знает, сколько моряков там погибло. На русских судах матросами служил всякий сброд – головорезы со всей Европы, хотя хватало и русских моряков. На одном из таких корсарских кораблей и подвизался пра – пра, не знаю уж, сколько раз «пра-» дед Андрея – Федор Щелкалов. В этом же 1570 году в одной из морских баталий корабль получил серьезные повреждения и затонул немедля. Из экипажа спаслось восемь человек и, видимо, спасли они, помимо собственных жизней, еще нечто, нечто очень важное для царя Ивана. Что именно – ни Андрей Щелкалов, ни дед, ни я так и не выяснили. Но услуга, видать, вышла немалая, потому что царь пожаловал всем восьмерым определенную сумму денег – факт для того времени достаточно необычный – и в память вручил семерым матросам по такому вот перстню, а восьмому, голландцу-штурману – то, что мы условно называем «замком». Так предок Андрея Щелкалова стал обладателем перстня, который впоследствии передавался из поколения в поколение, от отца к сыну, пока не добрался до Андрея. В сорок третьем году Андрей погиб под Курском. Родных у него не оказалось, и перстень оставил себе мой дед. Андрей успел сказать, что все перстни и замок, собранные вместе, имеют какие-то необычные свойства, и дал адрес архива, где могли найтись сведения об остальных перстнях.