– Как видите, что-то помешало… – старик улыбнулся. – Друг мой помешал, его пуля оказалась быстрее хунхузской сабли. А саблю эту я сохранил на память. Как взгляну на нее, так подумаю – никогда нельзя отчаиваться, даже в самых безвыходных положениях. Всегда что-то может измениться.
Старик повесил саблю на прежнее место, а вместо нее взял длинную курительную трубку из темного твердого дерева.
– Или вот трубка эта… Мне ее подарил один хороший человек пятьдесят лет назад. Этот человек тайгу знал, как родной дом. С тиграми умел разговаривать! Между прочим, эта трубка – тоже не простая трубка, а оружие. В руках опытного человека очень серьезное оружие!
– Оружие? – недоверчиво переспросил голос за кадром.
– А что ж ты думаешь? – старик хитро усмехнулся. – Вот пускай твой парень возьмет эту хунхузскую саблю и попробует меня ударить!
Один из молодых киношников, молодой парень с густыми сросшимися бровями, поднялся с места, со смущенным видом взял из рук старика саблю, вынул ее из ножен.
– Ну, ударь меня, не бойся! – Старик встал перед ним с длинной трубкой в руке.
Парень с кем-то переглянулся – видимо, со своим начальником, неуверенно поднял саблю и плашмя, вполсилы ударил старика. Тот молниеносно взмахнул трубкой, отбив саблю в сторону, и насмешливо проговорил:
– Нет, парень, так не годится! Ты меня как следует ударь!
– А если я вас… того… зарублю? – неуверенно проговорил парень.
– А ты попробуй!
На этот раз парень взмахнул саблей всерьез. Но старик выбросил вперед руку с трубкой, чашечка трубки скользнула по лезвию сабли, зацепила за перекрестье рукояти. Старик дернул трубку на себя, парень вскрикнул от неожиданности, сабля выпала из его руки и отлетела в угол. Старик даже не запыхался. Парень стоял, потирая запястье, и удивленно смотрел на него.
– Так-то вот! – насмешливо проговорил Чибиков, поднимая саблю с пола.
– Да, это впечатляет! – проговорил голос за кадром. – А что это за кукла?
Изображение на экране переместилось, теперь в центре его была кукла с миловидным фарфоровым личиком.
Увидев ее, Надежда в волнении сжала подлокотники кресла.
– Так что это за кукла? – настойчиво повторил голос за кадром, потому что Чибиков медлил с ответом.
– Кукла и кукла, – ответил наконец старик. – Привез я ее из одной своей поездки…
На какое-то мгновение камера снова выхватила его лицо. На этом лице было странное выражение – замкнутое, углубленное в себя, совсем не характерное для мудрого жизнерадостного старика. В комнате начало темнеть, приближался вечер. И вдруг раздался какой-то резкий, неприятный свист, а затем – звук удара, словно камень попал в окно.