Смеркалось, когда онъ пришелъ туда. Дяди Игната не было, но Прошка сидѣлъ уже тамъ со своими товарищами и встрѣтилъ Латухина, какъ знакомаго. Цѣловальникъ Митричъ тоже поглядѣлъ на него, какъ на своего, и обратился къ какому то рыжему здоровенному парню въ нарядномъ синѣмъ кафтанѣ съ такими словами:
— Летѣлъ грачъ бѣлоносый въ шелковыхъ перьяхъ, на вороновъ налетѣлъ, вороны клевать его хотѣли, кругомъ налетѣли, а грачъ щегольный моргачъ, клювъ имъ свой показалъ. Клювъ то у него бѣлъ, да въ крови заалѣлъ, воронамъ, стало быть, свой. Братъ не братъ, а дружбу водить радъ.
Рыжій парень взглянулъ на Ивана Анемподистовича и отвѣчалъ цѣловальнику:
— Ходитъ, значитъ, тонко, а поетъ звонко: леталъ по садамъ, залетѣлъ къ лѣсу?
— Изъ нашей верши, — отвѣтилъ цѣловальникъ.
Этотъ обычай излагать свои мысли такъ называемымъ „говоркомъ“ былъ въ большомъ ходу у старинныхъ молодцовъ большой дороги, у разнаго темнаго люда, а также у многихъ фабричныхъ во всей промышленной Россіи. „Говоркомъ“ объяснялись еще очень многіе въ началѣ этого столѣтія, но и до сихъ поръ можно слышать подобное объясненіе среди фабричныхъ. Это не былъ жаргонъ, это была своего рода поэзія, импровизація, манера говорить иносказательно и способность понимать эту иносказательность. Впрочемъ, извѣстное количество условныхъ словъ, вѣроятно, существовало для обихода, или же былъ какой-нибудь „ключъ“ для взаимнаго пониманія, а иначе трудно бы было понимать „темнымъ людямъ“ другъ друга.
Рыжій парень былъ, очевидно, удовлетворенъ и болѣе не обращалъ уже вниманія на купца. Прошка взялся занимать дорогаго гостя. Водки Ивану Анемподистовичу не хотѣлось, такъ Прошка спросилъ меду, крѣпкаго и сладкаго меду, который „билъ въ носъ“ и слегка туманилъ голову. Нынѣ такихъ медовъ не варятъ уже. Скоро пришелъ и дядя Игнатъ.
— Ну, какъ надумалъ, купецъ? — обратился онъ къ Ивану Анемподистовичу.
— Да, буду бить тебѣ челомъ, добрый человѣкъ, — помоги невѣсту изъ горькой неволи высвободить.
Дядя Игнатъ протянулъ свою громадную, похожую на лопату, мозолистую руку.
— По рукамъ, стало быть! — весело сказалъ онъ. — Денегъ принесъ?
— Деньги у меня есть. А сколько вамъ надо, добрый человѣкъ?
Дядя Игнатъ задумался.
— Надо сичасъ кое-кого изъ барской дворни споить, а кое-кого и подкупить потребуется, — заговорилъ онъ. — Ну, надо сичасъ хоть три подводы, чтобы ребятъ къ мѣсту отправить, а потомъ на оныхъ же подводахъ дѣвицу твою увести, ежели Богъ сподобитъ вызволить ее. Надо еще, милый человѣкъ, кое чего изъ гостинцевъ для ребятъ купить, вродѣ, скажемъ, орѣшковъ да маку...