В крупном человеческом обществе индивидуальные репутационные связи перестают работать ввиду большого числа особей внутри группы и, соответственно, большого числа незнакомцев, которые постоянно окружают людей.
С момента появления первых крупных человеческих сообществ эта проблема решалась путём подмены индивидуального узнавания групповым, основанным на культурных стереотипах — по признаку языка, религии, традиций или путём условного включения малознакомых индивидуумов в состав привычной биологической иерархии. Таким образом, люди могли взаимодействовать в составе очень больших групп, просто подгоняя каждого конкретного незнакомца под ограниченное количество шаблонов или ролей и присваивая ему стандартную для этих ролей репутационную оценку.
Естественно, в качестве таких ролевых шаблонов люди стали использовать устоявшуюся иерархическую схему взаимоотношений в родовой общине. Так вожди и цари стали «отцами» своих народов, а, например, солдаты-однополчане — «братьями по оружию». Таким образом, люди не пошли по пути муравьёв, а просто научились масштабировать иерархию до очень больших размеров.
Есть интересная закономерность — и у муравьёв, и у пчел, и чуть ли не у единственного вида млекопитающих, умеющих строить масштабные инженерные сооружения — бобров, ведущую роль играют, как правило, самки>[68]. Видимо, присущая самцам общественных животных, состоящих в персонифицированных группах, агрессивность и склонность к доминированию, так ярко проявляющаяся на протяжении всей человеческой истории, не помогает, а скорее мешает коллективным действиям больших человеческих групп>[66]. Кроме того, в отсутствие управляющих инстинктов и прочных репутационных связей, мешает оппортунизм участников этих групп (то есть следование индивида своим интересам в ущерб интересам группы), когда появляется, так называемый «эффект безбилетника»>[20] У общественных насекомых инстинктивный коллективизм заложен генетически, у нас — обычно распространяется на ближайших родственников или членов небольших групп>[17].
Когда люди могут получить благо независимо от того, заплатили они за него или нет, у них меньше стимулов платить. У них есть соблазн стать безбилетниками: людьми, которые пользуются выгодами, не оплачивая свою долю издержек, связанных с обеспечением этих выгод. Но если ни у кого нет стимула оплачивать издержки, ни у кого не будет стимула обеспечивать эти выгоды. В результате общественные блага не будут производиться, несмотря на то, что каждый оценивает их выше, чем издержки, связанные с их производством.