– А взятки – не исключительные обстоятельства?! – взорвался Черпаков. – Всю жизнь я сталкиваюсь с исключительными обстоятельствами. Надоело! Надоело! – Он говорил так, словно обвинял меня в чем-то. – Почему именно я услышал разговор тех двух мерзавцев?! Почему именно мне пришлось сообщать о взяточничестве?! Мне тогда предстояла защита диссертации. Вы понимаете, какое это событие в жизни ученого! Вместо того, чтобы думать о защите, я вынужден был заниматься взяточниками. Я боялся, что стану жертвой мистификации, злой шутки, боялся утверждать, не имея настоящих доказательств. Но и молчать я не мог...
Волнуясь, он продолжал говорить о своем страхе, о мотивах своего поступка, а я смотрел на девочку и думал о том, как могла бы сложиться моя встреча с Иваном Матвеевичем Вышемирским, останься он в живых. Мне было бы о чем поговорить с ним. Не как следователю с потерпевшим – нет. Как человеку с человеком, как отцу с отцом. После юношеских рассказов Юрия, после встречи с Песковым многое стало понятным. Многое, но, к сожалению, не все. В общих чертах можно было представить отношения Юрия с отцом. Но что значит «в общих чертах»? К тому же в этой семейной истории оказалось задействовано много других участников, в том числе Черпаков, и я уже не мог позволить себе «представлять в общих чертах», домысливать. Я должен был знать и понять все. Даже если для этого придется доставить моему собеседнику несколько неприятных минут...
– ...случился инфаркт, – продолжал Сергей Сергеевич. – Кто мог предполагать, что у него слабое сердце?
Я перебил его:
– Вы можете сказать определенно, последствием чего был сердечный приступ?
– Собственно говоря, приступов было два. – Черпаков даже не заикнулся о том, что в прошлый раз ни слова не сказал об этом. – Первый – сразу, как только он узнал о взяточниках. Проболел Иван Матвеевич около месяца. Лежал в больнице, а я, несмотря на запрет, навещал его.
– Запрет?
– Да, он категорически запретил приходить к себе.
– Почему?
– Не знаю. Я объяснял это его состоянием.
– Но вы приходили к нему, следовательно, пользовались его особым доверием?
– Так получилось. – Он поправил съехавшие с переносицы очки. – Как-то Иван Матвеевич попросил меня навести справки о сыне: был ли Юрий в той группе, где вступительные экзамены принимали Головня и второй взяточник. Я выполнил его просьбу и установил, что при поступлении в институт Юрий попал в другую группу.
– То есть он поступил честно?
– На общих основаниях, – поправил меня Черпаков.
– Как отнесся к вашему сообщению профессор?