Я тоже не знала. Все-таки для нас с папой это не так тяжело, как для мамы. Она вырастила папину дочь от другой женщины, и он много лет скрывал от нее эту правду, как и от меня, между прочим. И я до сих пор не могу понять, почему она его простила, почему, когда все поняла, не ушла? Не знаю, как бы я поступила на ее месте, но на своем, как дочь, я стала еще больше ее любить и уважать. И мне бы очень не хотелось сейчас ее ранить.
— Я поговорю с ней.
— Может быть я сама? Спрошу, что она думает. Если не захочет ее видеть, я… я попрошу Еву не приезжать.
— Ты правда это сделаешь? — удивился папа.
— Конечно. Ведь вас с мамой я люблю больше.
— Думаю, Эльфенок, рано или поздно нам придется встретиться и познакомиться.
— Ты можешь сказать маме, что у Евы есть жених. А то вдруг она тебя приревнует.
— А что, и правда есть?
— Да. Он очень хороший. И ей подходит. Возможно, они приедут вместе. И кто знает, может, вы захотите пообедать вчетвером.
— Ты ее любишь, — папа не спрашивал, утверждал.
— Она очень много страдала, пап.
— Но и многое натворила, дорогая.
— Если бы она этого не сделала, то у тебя не было бы меня.
— И это единственное, почему я готов мириться с ее существованием в нашей жизни.
— Кстати о жизни, а где Женьку в такое время носит?
— Она к этому мальчику пошла, нашему новому соседу. Кажется, он приболел.
— И ты не против?
— А почему я должен быть против? — нахмурился папа. — Ты что-то знаешь?
— Нет, нет, конечно, нет, — поспешила разубедить моего мнительного папу я. Женька меня за подобные агитации со свету сживет. Как бы мне не хотелось их с Киром разлучить, но такими запрещенными приемами даже я действовать не готова.
После разговора с папой на душе у меня немного потеплело. Хорошо быть дома. После месяца в школе, я, действительно, начала скучать по родителям, по уюту, по безопасности, которую дает только отчий дом, по дядюшке Петру, который то и дело пытался накормить меня оладушками, даже по Изе, которого почти и не знаю.
— Женек у нас что-то припозднилась, — сказала я, посмотрев на часы, которые рядом с нашей маской-талисманом висели. Бабуле пришлось ее перенастраивать, чтобы меня в родной дом пустили, а не били током каждый раз, как подхожу к дверям.
— И не говорите, — пискнул Изя, забравшись на стол.
— И давно она к нему ходит?
— Да почти каждый день, а иногда и два раза на дню.
— А Степан как же?
— Так расстались они, — вздохнул дядюшка Петр. — Женечка тебе не говорила?
Что-то подобное я и ожидала. Наверное, это у нас семейное, влюбляться в самых неподходящих парней. Но торчать у него до десяти? Нет, это уже перебор.