— Мне очень жаль.
— Не стоит. Мы сами иногда вершим свою судьбу. А ведь у меня была возможность сбежать с моим юным влюбленным мальчишкой. Но я так боялась позора, так боялась, что родители проклянут меня за ослушание. Какая ирония. Они думают, что я умерла и каждый день навещают могилку. Но стоит только появиться мне на их пороге, они тут же сдадут меня властям.
Вот такая у меня невеселая история. Так что не смей бояться, или подчиняться каким-то нелепым условностям и другим не позволяй решать за себя. Не повторяй моих ошибок.
* * *
Я уже час сидела в пыточной, точнее в маленькой комнатке для допросов, где был очень неудобный стул для посетителя, стол, приваренный прямо к полу и стул для ищейки. Вот на этом стуле я и расположилась, прекрасно зная все угнетающие методы этих шавок. Что поделать, никогда не любила собак. Особенно после того, как одна из них меня так жестоко обманула.
Так вот, ровно через час пришел он. Колан и даже свой собственный стул захватил. Я по хозяйски оглядела его с ног до головы и улыбнулась, словно не я, а он здесь пленник.
— Доброго дня, — проговорил он, пристально глядя на меня.
— Доброго. Коль не шутишь. Какими судьбами в нашем захолустье?
— Да так, проезжал мимо, госпожа травница.
— Эх, жаль что не проехали, — отозвалась я и перестала улыбаться, — Так в чем дело господин наемник? В чем меня обвиняют?
— Пока ни в чем, — ответил мужчина. А он изменился за это время. Быть может, понял что-то для себя. По крайней мере, в глазах появилось что-то новое.
— Как поживаете? Я слышал, ваш бизнес процветает.
— Не жалуемся, — с нажимом ответила я, — А вы как? Слышала, вы скоропостижно лишились хозяина.
Узнала об этом от Агора, но Мире говорить не стала. Она бы накручивала себя, думала, мечтала о несбыточном. А нам обоим покой нужен. Хотя бы ненадолго.
— Да. Утонул бедняга, в собственной ванне.
— Какая жалость.
— И не говорите, — отозвался он. А потом как бухнет по столу своим пудовым кулаком и как зашипит мне прямо в лицо, — До каких пор…до каких пор ты ведьма меня изводить будешь?
— Ну прости, о великий и ужасный. Но не ты ли сам отказался от столь интересующей тебя особы? Не ты ли превозносил долг превыше каких-то там чувств? Не ты ли продал свою любовь за служение подонку?
— Это был мой долг, — взревел наемник.
— Вот и жил бы со своим долгом. А то приезжаешь, орешь, баламутишь девчонку. У нее только-только жизнь налаживаться начала. Господин к ней из благородных захаживать начал. И вроде по сердцу ей.
— Ведьма. Ты ведь знаешь, что я тебя убить могу?
В ответ я лишь расхохоталась.