Не робей, Чернавушка, на всякую беду страха не напасешься!
Ветер подует, и шелестят камыши, в протоках волна лижет мшистые, отлогие берега. Ползу от кочки к кочке, не разогнусь: чудится, что в спину засматривается пустой зрачок винтовки. У патрулей дозорные вышки устроены, с них болото как на ладони. Оглянуться я не смею, перемокла, иззябла и обессилела.
Одна я, никто не видит, как, по пояс провалившись в грязную тину, карабкаюсь и реву без слез.
Утихнет ветер, устанут камыши качаться, тогда возню затевают утки, жирующие в протоках. Постепенно оставляет меня гнетущее чувство затерянности в моховой пустыне, и отраднее мне: все-таки я не одна!
Есть через Темную Рамень, зыбун-болото, переход по сухим перешейкам, мимо озер и трясин. Нельзя им воспользоваться, вон белые, в каком я платке хожу и то знают.
А и чего не знать? Один у меня платок, выбирать не из чего.
Отцу, поди, тоже выбирать было не из кого, раз меня послал через фронт.
Викентий Пудиевич? Может быть, в самом деле стоило уступить? Я-то ему уступила бы, помню сделанное добро — такая память, не нарадуюсь. Да только свою судьбу на чужие плечи не переложишь. Это меня судьба наделила вчерашней ночью, чтоб, скрючившись, лязгать зубами под елкой. И от холода и от страха. Шел дождь, по просеке ездили взад-вперед верховые. Дождь был ледяной, рядом скакали кони, слышалась перебранка патрулей, звякали стремена, теплый запах лошадиного пота перебивал запахи мхов, сырой хвои. А сейчас лучше, что ли? Кругом болотина, камыши, и на спине тяжесть пустого взгляда винтовочного дула. Я несу ее, эту тяжесть, и ноги подкашиваются, кружится голова.
Лес полон солдат, просека перекрыта, нет пути обратно.
Одна дорога — ползком ползти через болото, тонуть в тине и буром торфе, подплывшем водой.
Вон до кочки доберусь, сделаю передышку…
Себя обманываю: нет и не будет передышки!
Сильнее меня болото — что я, кто я перед ним? Надо одолеть. Рано или поздно была бы у меня Темная Рамень. У всех своя Темная Рамень, свое испытание: каков ты, ну-ка проверим?
Не будет меня, если не осилю это болото!
А тебя и нет, Федосья. Ведь не ты — связная партизанская Чернавушка на спине несет тяжесть черного зрачка винтовочного дула… Ну так стреляйте, невыносимо больше ждать!
Лоснясь черным пером, ворон кружит.
Эй, не рано ли ты кружишь, вьешься над моею головой?
За кривыми сосенками проступает синяя полоса. Лес там.
Добраться бы до лесу. Всему есть конец, будет и болоту край.
Вода, мох. Куда ползти?
Нужен шест, чтобы мох впереди ощупывать.
Палочка-то вон — в луже. Везет так везет! Ой какой гладенький батожок, поди, в самый раз по руке. Коротковат, да все же опора, сойдет и такой.