– Слыхал, политик, нового начальника поставили, говорят, шибко грамотный, интеллигент, прямо спит на книжках!
– Добра не будет, – заметил я.
– Как не будет! – гудели блатные. – Ты бы с ним поговорил про философию, может, он тоже за правду борется!
– Вот что я вам скажу, ежели про философию. Хотите слушать или так, все вроде смехуечки? Ежели интеллигент намеревается в построении социалистического рая поучаствовать, то хуже некуда. Начальство наше – так себе, зверье зверьем, ну изобьют кого, изметелят вусмерть, кто под руку попадется, а потом сами сокрушаются, что ж ты, мол, так поддошел. Но если интеллигент, да еще с принципами, так и вовсе спасу нет. Ему непременно оправдание нужно для собственной, так сказать, души. Вот он это оправдание, не жалея сил, из наших шкур выбивать будет. И главное – совершенно бескорыстно. А это, когда бескорыстно пытают, хуже всего…
– Что же ты, политик, против культуры, что ли? – ехидно заметил Санька.
– Да нет, Арзамасский, я как раз за культуру. Только когда культурные люди начинают вслед за вождями чепуху молоть, то не просто тошно, от этого совсем захлебнуться можно… Ты вот про Иисуса Христа что-нибудь слышал?
– Ну слышал, – нехотя отозвался Санька, – что ты ко мне с расспросами пристаешь! Где его, Евангелие, достанешь, не выдают у нас Евангелие, что ж его – у бабок воровать, так ведь грех. Вот Егор, помнишь, тоже говорил – всем, что есть, с иностранцами менялся, но икон не продавал.
– Верно, Егор так всегда говорил, – подтвердил кто-то.
– А ты, политик, не жалеешь, что стихи ему тогда написал, новый срок припаять могут? – спросил Санька.
– Нет, не жалею, – помедлив, сказал я. – За стихи отчего не посидеть, лучше, чем за пьяную драку. Ну да я не об этом. Знаете, кто больше всех на распятии Христа настаивал – книжники и фарисеи. А за что? За то, что Он всем готов был простить грехи земные, а им никак не желал. Потому как прекрасно знал – они «ведают, что творят». Ну так вот, ежели хотите послушать, то я стихи вам про это почитаю, на интересующую вас тему?
– Читай, политик, – постановил Санька.
Шли, качая бедрами, барханы,
Как стога усталые, к закату,
И земля лежала бездыханно,
Жарким ветром скомкана и смята.
Ветер гнал песчинки по пустыне,
А слова метались по простору…
Он-то знал, что сказанное ныне
Обернется смертным приговором.
«Горе и позор вам, фарисеи!
Сколько можно лгать и лицемерить,
Нет греха на свете тяжелее,
Чем людей обманывать на вере!
Кто из вас, пустых фразеров, вправе
Толковать слова Священной Книги!
О своем печетесь только благе,
Пробиваясь в пастыри интригой.