– Садись, садись, – нетерпеливо утвердил Конопатый. – На что играешь?
– А это как политик скажет.
– Пятьдесят рублей. Как кто проиграет пятьдесят, так и конец игре, – ответил я.
– Ты, что ли, отвечаешь, политик?
– Конечно. А с каких пор ты за меня так переживаешь?
Коля Никонов играл блистательно. Он швырял карты наугад. Я знал, что у него просветление от травки, но ненадолго. 50 рублей он выиграл за полчаса. Наступило молчание.
– Прошу права на отыгрыш. Я в законе, – сказал Конопатый.
– Еще 20, – ответил я.
Коля посмотрел на меня умоляюще. Глаза его медленно тускнели.
– Еще по косяку, ребята, – предложил я. Никто, конечно, не отказался. Я заменил Никонова.
На сей раз я передернул, смухлевал, нет, не в картах, – я закурил «Беломор», а Конопатый затянулся травкой. Карты ложились на стол – пики, как финки, черви, как окровавленные души. Я отыграл 20 рублей. Выиграть в карты у блатного – дело опасное. Долг, конечно, отдадут, но живым можешь не выйти. И отыгранные денежки пойдут на поминки. Я это хорошо знал, знал и Коля.
– Как ты думаешь, – спросил я Никонова, – эти 20 рублей не в счет, раз поставлены на отыгрыш?
– Конечно, не в счет, – сразу понял меня Коля.
– Вот что, – сказал я, – кажется, курево кончается, пусть кто-нибудь сообразит, где выпивки достать на эти два червонца, на всю компанию.
– Это дело нехитрое, – подмигнул кто-то из блатных. Червонцы исчезли и взамен появился жбан самогонки.
– Что это ты, нам одалживаешь? – спросил Конопатый.
– Нет, за уважение СЕВУРАЛЛАГа! Выражение это не мною придумано, кто-то очень давно его сочинил. Это значит, что угощаешь от души, а не в долг. В честь тех, кто в море, то есть в Архипелаге ГУЛАГе…
– Шнырь! – сказал я тихо дневальному. – Беги за Мочалкиным, живо!
Все быстро пьянели. Явился Мочалкин и, стоя в проходе между нарами, таращился на нашу компанию.
– Выпей, – сказал я. – Сколько ты задолжал ребятам?
– Сорок пять рублей.
– Это верно? – спросил я, как бы ни к кому не обращаясь.
– Верно, верно, – подтвердил кто-то из блатных.
– Тогда, значит, никто никому ничего не должен. Как в сказке. Виконт! – сказал я Мочалкину. – Ваш долг погашен. А оставшийся червонец опять же, на всю компанию.
Кто-то снова ринулся за самогонкой.
– Ты что сюда, чести и закону нас учить заявился! – озлился Конопатый. – Второй раз нас разыгрываешь, прямо как колодой по носу щелкаешь!
– Кое за что в добрые времена канделябром по голове били, – уклончиво ответил я.
– Ты давай говори без намеков! – поднялся Конопатый. – На что намекаешь?
– На Дюма, – вздохнул я, – ты бы лучше Дюма почитал на досуге.