– Да-с! День сегодня определенно хорош…
И кто говорил, что «сестрорецкого затворника» трудно понять? Очень даже можно. Да и не такой уж он и затворник – чтобы знать кое-какие сплетни, надо буквально жить в столице, постоянно вращаясь в высших кругах. И деловой стиль у него ничуть не странный, а вполне даже обычный. Вот только не для тихой и патриархальной империи, а для энергичных и стремительно развивающихся Североамериканских штатов. Ну, так и что с того, если русский аристократ перенял кое-что хорошее за границей?
Тихое поскребывание по верхней филенке двери отвлекло министра путей сообщения от важных размышлений – все же его помощник свое дело знал отменно, и застаиваться в ожидании просителям-посетителям не давал. Тихо зашел, ровно на пятнадцатой минуте указанного срока, четко кивнул, увидев разрешение продолжить прием, вышел – а Сергей Юльевич Витте, убирая блокнот во внутренний карман вицмундира, мимолетно улыбнулся.
Определенно, и день неплохой, и жизнь потихоньку налаживается…
* * *
– Эмик, дорогой – а ты меня любишь?
Супруга Герта мягко обняла своего мужа. Самым решительным образом отвлекая того от девственно чистого листа ватмана, безжалостно распятого на настоящем пыточном станке – станке, под названием инженерный чертежный центр. Массивная станина, сменные линейки из бука с белыми целлулоидными шкалами, стальной пантограф, большой щит из теплой липы, свободно вращающийся в двух плоскостях. Электрическая лампа на гибком основании, встроенный плоский пенал-готовальня для чертежных инструментов, изогнутый лоток для карандашей и еще кое-какие полезные мелочи. Вроде высокого поворачивающегося стула на колесиках и с удобно-изогнутой спинкой – немногие, очень немногие конструкторы могли позволить себе подобное. Директор станкостроительного производства смог, даже того и не заметив – для него это был всего лишь обычный, хотя и весьма удобный инструмент. Как ручка, как счеты, как лекала или там логарифмическая линейка… Вот только обычные счеты, если только они не золотые, тысячу рублей не стоят.
– Поговоришь со мной?
Иммануил Викторович Герт бережно снял с себя нежные оковы – но только для того, чтобы тут же их поцеловать. Вернул на место рейсфедер, стянул нарукавники, которыми пользовался уже скорее по привычке, чем из действительной необходимости, проверил прическу и усы, поправил галстук, и еще раз приложился к теплой ладошке супруги – с контрольным, так сказать, поцелуем.
– Люблю, золотце мое. Поговорю.
Хозяйка дома довольно улыбнулась, усаживаясь напротив мужа.