– Вы что же, высмеиваете меня?
– Нисколько. Понятия не имею, какими стали ваши дети. Остается лишь надеяться на то, что они хоть отчасти похожи на своего старшего брата.
– Элизабет – моя мать, – повторил Дамиан решительно.
– И ты конечно же сделаешь все, чтобы обеспечить благосостояние их страны! Даже женишься на какой-то занудной лаборантке! – Элеонора почти выплюнула последнее слово.
Шанель оставалось лишь продолжать улыбаться. Она прежде не задумывалась над своей ролью в этом новом для нее мире.
– Элеонора, прошу, достаточно! – вновь попытался вмешаться Феликс.
– Ты что же, ничего не сказал ей? – с притворным беспокойством осведомился отец Дамиана, не обращая внимания на металл в голосе короля. – О, я почти сочувствую ей. Она заплатила за свой брак столь высокую цену!
– Я ничего не лишилась, выйдя замуж за Дамиана! – возразила Шанель.
Его мать посмотрела на нее с сожалением:
– Детка, ты и не могла знать, что до того, как ты подписала брачный договор и произнесла клятву перед лицом Господа Бога нашего, ты являлась наследницей двадцати пяти процентов компании «Уилкс и Таннер».
– Это не так. Мой прапрадед оставил свою долю народу вашего королевства. Таково было его завещание. – Шанель улыбнулась. – Я все знаю, я провела свое расследование. Ваша страна использовала эти деньги на благо окружающей среды и сохранению энергии.
– Ты не поняла. Эти деньги были твоими, пока ты не вышла замуж за моего сына.
От подобных заявлений по ее спине пробежали мурашки. Она никак не могла позволить, чтобы кто-то мог заметить ее страдание. Шанель лишь сказала:
– Он не ваш сын.
– Не хотела бы ты взглянуть на завещание? – не сдавался его отец.
Два факта возникли в ее сознании. Первое: что в словах родителей Дамиана, безусловно, присутствовало некое зерно истины. Если бы это было не так, Дамиан или король Феликс возразили бы. Они выглядели слишком напряженными. Второе: что бы сейчас ни говорила Элеонора, это не преследовало целью защитить кого-то. В том числе и саму Шанель. Женщина посмотрела в глаза Дамиану. В его глазах святилось доселе невиданная эмоция. Это был дикий, почти животный страх. Она бы не могла с точностью сказать, чего именно он опасался.
– Мне кажется, нам всем пора вернуться на прием. – Она собралась с силами и улыбнулась.
Она не хотела разговаривать с ним при родителях. Не хотела доставлять им такого удовольствия – видеть слабость своего самого успешного сына. Шанель взяла его лицо в руки, как он сам делал много раз прежде.
– Мы поговорим позже.
– Ты обещаешь?
– Конечно.
– Она безнадежна! – фыркнула Элеонора.