Аарон вернулся в гостиную с тарелками и протянул одну Зоуи. Она пробормотала слова благодарности и подтянула под себя ноги. Аарон отметил, что она выглядела довольной, даже цветущей. Или все беременные женщины так и выглядят? Как цветы?
– Чем ты сегодня занималась? – спросил он после нескольких минут молчаливого поглощения ужина.
Он чувствовал себя ужасно неловко, пытаясь поддержать светскую беседу. Он не привык просто болтать. Он отдавал приказы, слушал доклады. Он поерзал на стуле и съел еще немного риса.
– Всем понемногу, – ответила Зоуи со вздохом. – Я немного прогулялась, почитала книгу, планировала свой завтрашний урок, а потом уснула.
– Тебе скучно? – спросил Аарон.
– Не то слово. – Она печально улыбнулась. – Мне нравится быть все время занятой. Я понимаю, что работать целый день в кафе не слишком разумно, но мне просто необходимо чем-то еще себя занять.
– А ты можешь взять себе больше часов арт-терапии?
– Бюджет слишком маленький. – Она покачала головой. – Мне бы очень хотелось работать полный день, но средств не хватает.
– А в чем заключается арт-терапия?
– Мои уроки искусства? – Ее глаза озорно заблестели. – Технически – это использование изобразительного искусства в качестве лекарства.
– Каким образом?
– Использование искусства как формы коммуникации и исцеления в разных ситуациях. Я работаю с детьми, которые, как правило, получили какую-то психологическую травму: смерть кого-то из близких, развод родителей или что-то еще.
– И они просто… рисуют?
– Я понимаю, что для тебя, скорее всего, это похоже на пустую трату времени.
– Не надо говорить за меня, – попросил Аарон, хотя внутренне он признавал ее правоту. Как может бумагомарательство кому-то помочь?
– Иногда, – тихо произнесла Зоуи, – легче выразить свои чувства через искусство, чем посредством слов, особенно для ребенка.
– Пожалуй, – согласился он, и Зоуи ответила ему благодарной улыбкой.
– Тебе стоит попробовать. По-моему, у тебя серьезные проблемы с выражением собственных эмоций.
– Ты пытаешься анализировать меня? – напрягся он.
– Ну что ты, я бы не осмелилась. – Зоуи старалась говорить непринужденно, но всем телом ощущала внутренний дискомфорт. – Почему это так трудно для тебя, Аарон? Ты сказал, что не умеешь говорить о чувствах. Твои родители не поощряли этого, когда ты был ребенком?
– Это в учебниках написано?
– Это, как правило, верное предположение, – пожала она плечами.
Аарон действительно не хотел говорить о себе. Но он знал, что больно ранит Зоуи, если оттолкнет ее сейчас, и эта неожиданная забота о ее чувствах немало удивила его самого. С каких это пор он начал беспокоиться о чьих-то чувствах?