, что поставляю вне общения с Ним тех, которые подвержены крайнему нечестию. А вы опять и делающего это
бесчестите и нападаете на Его похвалы Отцу, так что оказываетесь нечестивцами не только против Сына, но уже и против Самого Отца. Ведь если Я, свидетельствуя о Своей высоте, тем самым
чту Родителя Моего, то, без сомнения,
обесчестит, говорит, Его тот, кто станет подвергать чрезмерным поношениям Сущего от Него (Его Сына).
Так всесторонне подтверждает Христос Свои слова и ясно открывает, что Он есть Бог по природе, — и чрез то, говорит, посредством чего чтится Отец, при совершенном отсутствии общения с Ним в толпе нечестивцев, являет иудеев совсем чуждыми Богу, ибо что может быть нечестивее таких речей их?
Аз не ищу славы Моея: есть ищя и судя [638](8, 50)
Со всею ясностью в этих словах открывается справедливость сказанного Петром о Спасителе нашем: «Он, бранимый, не воздавал бранью, — страдая, не грозил, а предавал Судящему право» (1 Пет. 2, 23). В самом деле, смотрите, как Он, хотя нечестивцы высказывают Ему ужасные и невыносимые оскорбления и это слышит Он часто, а не один раз, — переносит со свойственною Ему благостию и отнюдь не выступает из подобающего Ему поведения, делая и это в образец нам, дабы, по «следам Его» стараясь ходить, мы не оказывались воздающими «брань за брань», ни другое какое-либо «зло за зло» (1 Пет. 3, 9) наносящим нам оскорбления, но, напротив, побеждали «добром зло» (Рим. 12, 21). Итак, Я не ищу славы Моей, говорит, — и это оказывается говорящим не потому, чтобы считал делом безопасным желание оскорблять Его или поощрял кого-либо доходить до такого нечестия, — напротив, этим Он высказывает следующее: Я пришел, говорит, не с тем, чтобы приобрести от вас славу Себе, или вообще стремясь к какой-либо почести и блестящей молве о Себе, ибо Я унизил Себя, — будучи в образе Бога и Отца, стал ради вас подобным вам человеком, — даже не почел для Себя недостойным принять образ раба, имея возможность остаться в равенстве с Богом и Отцом и обладать превышающею ум и слово славою (Флп. 2, 5–11), — каким же еще образом обо Мне можно думать, что Я ищу славы от кого-либо, а не наоборот, желаю пребыть в добровольном бесславии для пользы других?
Или это говорит здесь Христос, или же другим образом можно понимать то, что Он не ищет Своей славы. Ведь Он мог тотчас же наказать оскорбителей Своих и совершить за хуление суд над ними как над нечествовавшими против Самого Господа всяческих. Однако ж Он переносит молчаливо обиду и является терпеливым настолько, что не хотел воздать обидою Своим оскорбителям даже и одним только простым словом. Но чтобы нечестие против Бога кому-либо не показалось делом не важным, Он считает необходимым тут же дать и некоторое предохранение от этого и выставил против этого гнев Отца. Хотя Сын и незлобив и не мстит тотчас же за Свою славу (за оскорбление Себя), но Отец, говорит, этого не допустит. Он будет отмстителем и восстанет на хулителей, не в качестве защитника кого-либо другого и не из желания воздать должное за оскорбление одного из святых, но именно за грех, направляющийся против Него Самого. Ведь между Отцом и Сыном нет ничего разделяющего Их, поскольку это касается, говорим, до тожества сущности, хотя Каждый и должен мыслиться существующим особо (лично). Поэтому Господь наш Иисус Христос и говорит в другом месте: