— Может быть, ты сможешь помочь нам, — сказал фон Хорст.
— Как? — спросил Дерг.
— Помоги нам бежать.
— Вы не сможете убежать, — сказал Дерг.
— Эти люди ведь не сидят в большой пещере все время? — спросил европеец.
— Если они уйдут, Торп оставит охрану.
Фон Хорст немного подумал и спросил их странного гостя:
— Ты хотел бы быть вождем, не так ли?
— Ш-ш-ш! — предупредительно зашипел Дерг. — Никто не должен слышать этого. Но откуда ты знаешь.
— Я многое знаю, — таинственным шепотом ответил фон Хорст.
Дерг испуганно посмотрел на него.
— Я знал, что вы не такие, как остальные гилоки, — сказал он. — Вы другие. Может, вы из другой жизни, из того другого мира, о котором у горбусов есть тени воспоминаний. Да, это уже забыто, но все равно всегда находится что-нибудь, что напоминает нам о нем. Скажите мне, кто вы? Откуда вы пришли?
— Меня зовут Фон, я пришел из внешнего мира, мира, который сильно отличается от вашего.
— Я знал! — воскликнул Дерг. — Другой мир должен существовать. Когда-то мы, горбусы, жили в нем.
Это был счастливый мир, но за то, что мы сделали, нас выслали жить сюда, в этот темный лес.
— Я не понимаю, — сказал фон Хорст. — Вы не из моего мира, там нет таких, как вы.
— Тогда мы были другими, — сказал Дерг. — Мы все чувствуем, что мы были другими. Наши воспоминания расплывчаты. Четко мы помним только тех, кого мы убили, — мы видим их и то, как мы их убили; но мы не видим себя в то время. Это настоящая пытка, она почти сводит нас с ума — не видеть всего, не помнить всего.
Я вижу троих, которых убил топором — моего отца и двух старших братьев, — я сделал это, чтобы получить что-то, что было у них, не знаю, что. Теперь я голый горбус, который питается человеческими телами. Некоторые из нас думают, что мы наказаны.
— Что ты знаешь о топорах? — спросил фон Хорст, заинтересованный этим странным рассказом.
— Я ничего не знаю о топорах кроме того, что я убил топором отца и двух братьев. Кинжалом я зарезал мужчину. Я ясно вижу его перекошенное болью лицо, а остальное — нечетко. На нем была синяя одежда с блестящими пуговицами. Он смотрит на меня. Что за слова я только что сказал? Все ушло, все. Нас мучают расплывчатые картины, которые никак не удается запомнить.
— У вас все страдают от этого? — спросил фон Хорст.
— Да, — сказал Дерг. — Мы все видим тех, кого убили; это единственные воспоминания, которые хранятся в памяти постоянно.
— Вы убийцы?
— Да. Я — один из лучших. Семь женщин Торпа — ничто. Некоторых он убил, когда они занимались с ним любовью — он душил их. Одну он задушил ее собственными волосами. Он всегда хвастается этим.