— Зачем он убивал их? — спросила Ла-джа.
— Он хотел что-то, что было у них. Это так же, как у всех нас. Я не знаю, чего я хотел, когда убивал отца и братьев, и другие тоже не знают. Что бы это ни было, мы этого не получили, ведь здесь у нас ничего нет.
Единственное, чего мы жаждем — еды, и ее у нас достаточно. Ради еды никто не убивал. От этого только голова болит. Мы едим, потому что верим, что если не будем есть, мы умрем и попадем в место, которое еще хуже этого.
— Вам не нравится есть? — спросил фон Хорст. — Что же вам нравится?
— Ничего. В Лесу смерти нет счастья. Здесь только холод, безнадежность, боль и страх. Есть еще ненависть. Мы ненавидим друг друга. Возможно, мы получаем от этого какое-то удовлетворение, но небольшое.
Мы все ненавидим.
Я получил небольшое удовольствие от того, что захотел освободить вас, но это — другое, это что-то необычное. Это — первое удовольствие, которое я получил за все время. Именно так я определил это ощущение, потому что, когда я испытал его, я забыл о холоде, безнадежности, боли и страхе.
— Вы все убийцы? — спросила Ла-джа.
— Все кого-нибудь убили, — ответил Дерг. — Видели ту старуху, которая сидела, закрыв лицо руками?
Она лишила счастья двух людей. Она помнит это довольно отчетливо. Мужчину и женщину. Они очень любили друг друга. Все, о чем они просили — оставить их одних и позволить им быть счастливыми.
Тот мужчина, который стоял у нее за спиной, убил нечто более прекрасное, чем жизнь. Любовь. Он убил любовь своей жены.
Да, каждый из нас — убийца, но я счастлив, что убил людей, а не счастье или любовь.
— Возможно, ты прав, — сказал фон Хорст. — В мире достаточно людей и намного меньше счастья и любви.
Внезапная суматоха в большой пещере прервала их разговор. Дерг вскочил и оставил их, а фон Хорст и Ла-джа, выглянув наружу, увидели, как в пещеру втащили двух пленников.
— Еще пища в кладовую, — заметил фон Хорст.
— И им даже не нравится есть ее, — сказала Ла-джа. — Интересно, а что если Дерг сказал нам правду — я имею в виду эти рассказы об убийствах и о другой жизни, о которой они забыли.
Фон Хорст покачал головой:
— Не знаю, но если это так, — то мы получили ответ на вопрос, который волновал многие поколения людей во внешнем мире.
— Гляди, — сказала Ла-джа, — они волокут пленников сюда.
— В загон для откорма, — сказал фон Хорст с улыбкой.
— Один из них очень крупный мужчина, — заметила Ла-джа, — смотри сколько горбусов тащат его.
Новых пленников притащили в маленькую пещеру и швырнули внутрь с такой силой, что они чуть не упали на тех, кто уже был там. Большой мужчина бушевал и грозил, второй всхлипывал и жаловался. В полутьме пещеры разглядеть их лица было невозможно.