Восемнадцать лет, три года назад? Это была не Шерис. Лукас решил, что ужасно расстроится, если не найдет повода дать по морде этому ублюдку.
— Что же произошло? — спросил он. Антуан возмущенно фыркнул.
— Жене срочно потребовалось мое общество. Она вошла и все испортила, открыв, что она — моя жена.
— Ваша жена ничего не имеет против ваших пари?
— Вовсе нет, вот почему я не могу понять, зачем она намеренно помешала мне с американкой. А это было сделано намеренно, хотя она до сих пор не признается.
— Ревность?
— Возможно, — вздохнул Антуан. — Если бы девушка была обыкновенной красоткой, Мари не стала бы вмешиваться, но девчонка Хэммонд оказалась совсем другая, полная жизни…
— Хэммонд? — перебил Лукас. — Я знаю одну миссис Хэммонд, тоже американку. Антуан попятился назад.
— Вы… не думайте, что я так обошелся… с вашей знакомой. Я не связываюсь с замужними женщинами.
— Шерис, — злобно произнес Лукас и увидел, как француз побледнел. — Сукин сын! — прорычал Лукас, оставив французский, на котором они только что говорили.
Антуан был потрясен:
— Вы тоже американец?
— Да. Думаю, нам лучше пройтись.
— Я не понимаю.
— Выйдем, Готье, сейчас.
На самом деле Антуан все прекрасно понял. Его затошнило. Огромный рост американца произвел на него впечатление.
— Месье, я не одобряю насилия. Будьте благоразумны. Я не причинил девушке вреда.
— Сомневаюсь, что девушка разделяет ваше мнение. — Лукас подтолкнул Готье к двери. — Ни звука, mon ami, а не то я сломаю тебе руку, — угрожающе добавил он шепотом.
— Кто… кто она вам?
Лукас вывел его в сад, подальше от здания, и отпустил. Антуан повернулся к нему лицом. Кем для него была Шерис? Всю ярость, которую испытывал Лукас, он вложил в свои слова:
— Она моя женщина.
— Но вы же знаете, что я потерпел с ней поражение!
— Только из-за вмешательства жены. Ты вызываешь во мне отвращение, Готье. Преследовать женщину потому, что ты хочешь ее, — одно дело, но соблазнить на пари! Она узнала об этом?
— О чем?
— Не выводи меня из себя, Готье! — прорычал Лукас. — Она узнала, что ты домогался ее на пари?
Антуан был слишком напуган, чтобы лгать.
— Моя жена упомянула об этом в ее присутствии.
— Значит, она была еще и унижена, помимо того, что ей причинили боль.
Лукас сказал это тихо, настолько тихо, что удар, сломавший нос Антуану, застал того врасплох. Он откинулся назад и упал в кусты, в страхе прикрыв лицо.
— Пожалуйста… — простонал он.
Лукас рывком поднял его на ноги, не дав закончить.
— Покажи все, на что способен, красавчик, потому что я проявлю к тебе столько же сострадания, сколько ты к своим жертвам.