– Очень приятно. И в таком случае я «на Е»….
– Вы «нае» или вас «нае»? – Не удержалась я от шутки.
Он склонил голову набок, как делают только умные птицы и старые львы, и произнес:
– Чаще я, надеюсь.… А вы намного симпатичней своей фотографии.
– Спасибо. Вы тоже симпатичней того пеликана, что у вас вместо фото. Кстати, почему? Фото пеликана, зовут Лев, ник «нормальный парень». Зачем нормальному парню Льву скрываться за чуждым ему пернатым?
Он пожал плечами.
– Не задумывался. Поставил первое, что оказалось под рукой. Какая разница, чье фото. Главное при общении…
– Вы правы. Рада, что вам пришла в голову идея пригласить меня в Пушкинский. Честно говоря, сто лет здесь не была.
– А вы москвичка?
– Да. Но импрессионистов видела последний раз в Париже, два года назад.
Он нахмурился:
– На Монмартре одни арабы…
– И наташи…
– Он был монтёром Ваней, но в духе парижан, себе присвоил звание – электротехник Жан… А я не против проституток, особенно если она Эдит Пиаф.
– Вы всех проституток заставляете спеть? А вдруг Пиаф?
– Я толерантен.
– Толерантен, пунктуален, адекватен.… Сегодня смог, сэр.
– Сказал попугай попугаю – попугай, я тебя попугаю. Ну что ж, отвечал попугай. – Попугай, попугай, попугай…
«Мы со старушками – смотрительницами, пожалуй, можем с ним и не справиться», – подумала я и сделала полшага в сторону.
Лев улыбнулся.
– Да, я сумасшедший… Беседер…
– Это диагноз?
– Согласие… Берите меня голыми руками… Я вообще открытый человек. Подходи, бери, уноси…
– Килограмм сто пятьдесят, поди, раз такой смелый?
– Вот тут подкачал. Всего девяносто пять.
– Все равно много. Придётся идти своими ногами.
– Я – за. Пойдемте, нас ждет храм искусства!
В храме искусства он кивнул милиционерам на входе как родственникам, и тут же занял очередь в кассу.
– Вы тут как родной, Лев.
– Да. Я тут часто бываю. Мне после этого хорошо… Меня очищает их искренность и грусть… я так не умею…
– Вы рисуете?
– Нет… Я имел в виду, так жить не умею….
– А я так и живу, мне кажется. То есть, так мир вижу, стоит только прикрыть глаза…
– Внутри – да, а так, вечно кого-то приходится изображать… Не люблю себя за это.
– Смотря как к этому относиться. Можно же это делать внутри. Тогда, даже весело от собственной многослойности…
– Конечно можно, но как научиться не краснеть?
– Решать вопросы в бане.
– Это уже сюрреализм.
– И даже андеграунд.
– Я предпочитаю регги.
– Как насчет джаза?
– Раньше я любил ходить в «Толстый Мо». Давно не был. Я просто раньше рядом жил…
– Сейчас рядом с Пушкинским живете?
– Почему?
– Не знаю… Ходите.
– А мне, честно говоря, не нравится в Пушкинском. Зря они золотые цепи поснимали и красные пиджаки.