— Да вы настоящий козел!
— За это мне и платят.
— В таком случае вы должны хотя бы принадлежать к другой налоговой группе. — Я прищуриваюсь. — Мы же оба понимаем, что на этом деле не разбогатеем. Чего вы добиваетесь?
— Хочу узнать правду.
— Ради Дженны? — уточняю я. — Или ради самого себя, потому что десять лет назад поленились это сделать?
На его скулах вздуваются желваки. На секунду кажется, что я перешла грань, — Верджил вот-вот встанет и уйдет. Но он не успевает, появляется Дженна.
— Нет никаких солнцезащитных очков, — говорит она.
Девочка продолжает сжимать камень, который висит у нее на шее.
Я знаю, что некоторые неврологи считают, что у детей-аутистов синапсы головного мозга расположены настолько близко и возбуждаются в такой быстрой последовательности, что это вызывает гиперчувствительность, поэтому эти дети начинают раскачиваться и все сильнее возбуждаться, и задача состоит в том, чтобы помочь им сосредоточиться на чем-то, кроме собственных ощущений. Мне кажется, ясновидение не так уж сильно отличается от этого. По всей вероятности, ни то ни другое не является психическим заболеванием. Я однажды спросила Гиту о ее воображаемых друзьях. «Воображаемых?» — спросила она, как будто сумасшедшей была я, потому что не видела их. И вот что самое смешное — я понимаю, о чем она говорит, потому что знаю, как это бывает. Если замечаешь человека, который говорит с кем-то невидимым, возможно, этот человек страдает параноидальной шизофренией. Но с таким же успехом он может оказаться и экстрасенсом. То, что вы не видите второго собеседника, не означает, что его нет.
Вот еще одна причина, по которой я не хочу ехать к Томасу Меткафу в психиатрическую больницу: может случиться так, что там я лицом к лицу столкнусь с теми, кто не может управлять Даром, за повторное обладание которым я готова убить.
— Ты знаешь, как доехать до лечебницы? — интересуется Верджил.
— Откровенно говоря, навестить отца — не очень хорошая идея. Он не всегда адекватно реагирует на тех, кого не знает.
— Мне казалось, ты говорила, что он иногда и тебя не узнает. Почему бы не сказать, что мы старинные приятели, которых он не помнит?
Я вижу, как Дженна пытается разобраться в логике Верджила, решая, стоит ли защищать отца либо же попытаться воспользоваться его слабостью.
— Он прав, — говорю я.
Верджил с Дженной шокированы моим заявлением.
— Вы с ним согласны? — удивляется Дженна.
Я киваю.
— Если твоему отцу есть что добавить к тому, почему твоя мама убежала той ночью, это может указать нам верное направление.
— Тебе решать, — уклончиво говорит Верджил.