— Я — в ванну! — Повторила разозлившаяся, кажется, Рита. — Йоган, потрешь мне спинку?
— Ну, или так. — Хладнокровно кивнула Йонг.
— Йоган, я серьезно! Встал и пошел!
— Не хочу. — Я лениво водил ложечкой в своем кофе. — Что-то у меня в последнее время на тебя не стоит…
Дверь в ванну за Ритой громко захлопнулась. Нестрашно: сейчас семь утра — во всем доме двери хлопают. А вот то, что мы только что неслабо поссорились — это плохо.
— Они-сама! Ну, нельзя же так с девушками!
— Нельзя. — Мне оставалось тольк овздохнуть.
— А мне спинку потрете, они-сама? Или… — Она шмыгнула носом. — У вас… на меня… тоже…?
Маленькая зараза! Но своего она добилась — я рассмеялся. Тихо рассмеялся, чтобы Ритка в ванной не услышала. А то подумает, что над ней смеюсь — обидится еще сильнее.
Блондин-европеец казался Року единственным нормальным и адекватным парнем на катере. Во-первых, он был без оружия. Во-вторых, очень сноровисто работал с компьютером. В-третьих, нормально разговаривал.
Но потом Бенни сообщил по общей связи:
— Датч! Засечка на радаре! Судя по скорости и размеру — вертушка! Идет четко на перерез.
И все бы ничего, так бы и продолжал казаться нормальным человеком, но в конце он выдал в эфир радостное и предвкушающее:
— Йа-ху-у-у!!!
Вот это вот «Йа-ху-у-у!» мгновенно вывело Бенни (а ведь утверждал, что Оксфорд заканивал!) за рамки остального человечества, к которому опрометчиво приписал его Окаджима Рокуро — нормальный, пока еще, человек.
Что такое «атакующий вертолет»? Кроме банальностей «это страшно» и «это ужасно» в первую секунду ничего в голову не приходит. Да чего уж там — в первые секунды в голову вообще ничего не приходит! И, вообще, мозги в этот момент превращаются в липкий дрожащий от ужаса студень.
В то же время, никто спорить не собирается — это и страшно, и ужасно. А первое, что так и подмывает посоветовать: «попробуй сам». Эдак, со злостью и со смысловой нагрузкой «отъе…»… «отстань!» Потому что вспоминать об этих минутах особого желания никто не испытывает.
Дробный грохот лопастей и свист двух турбин бьют не только по ушам, но и сотрясают внутренности. Черный дракон, расставив короткие крылья с «когтями» подвески, по всем правилам военной науки заходит со стороны солнца, грохот и свист нарастают. И вот рев прижимает к палубе, когда огромная туша металлического «дракона» проносится буквально в тридцати-пятидесяти метрах над головой.
Ну, что тут скажешь? Это страшно. И это ужасно. Может, добавить обсценной лексики? Во-первых, она сама напрашивается после пролета «дракона», во-вторых… говорят, очень помогает в передаче эмоциональных оттенков. Ну и нервы успокаивает хотя бы чуть-чуть. Но настолько «чуть-чуть», что упоминания в виде отдельного пункта — не заслуживает.