— Новая цель. — Зашептала Балалайка, когда на новой «точке» Рита расположила винтовку стволом в сторону здания и застыла, изготовившись к стрельбе. — Мать-настоятельница. Псевдоним — Иоланда. Старая одноглазая волчица. Опытный и хитрый боец. Опасна. Решительна. Осторожна. Характер — уравновешенный… — Балалайка помолчала «усвоения материала для» и неожиданно спросила. — Какая дальность стрельбы из пистолета «Дезерт Игл»?
— Пятьдесят. — Шепнула Рита.
— Если бы… сорок четвертым калибром из «Дезерт Игл» с одной руки эта су… нехорошая самка собаки… поражает грудные мишени на дистанциях до ста метров.
Маргарита еле удержалась от присвистывания. А Балалайка решила:
— Вижу, что со снайперской работой ты, Рит, справляешься. Так что сейчас — полностью сама. От и до.
— Есть.
Полчаса полной тишины. Шепот-скороговорка со стороны Балалайки:
— Первый, вижу цель! Право, шесть. Женщина, повязка на глазу, черная длинная одежда. Подтверждаю цель.
— Цель принята. Ветер?
— Левый-косой, два в секунду. Порывы до трех.
— Принято. Работаю.
* * *
Сестра Эда возвратила водителю в промасленном военном комбинезоне уже подписанную накладную на планшете и направилась к настоятельнице.
В этот момент матушка Иоланда вздрогнула и вскинула голову — мурашки прокатились по затылку, рука дернулась к поясной кобуре с пистолетом… и бессильно упала. Остро заболел отсутствующий глаз…
Эда, увидев это, метнулась в сторону, выплевывая бычок, и спряталась за колесами машины, вытащив пистолет:
— Сестра! Ты чего?!
Водитель недоуменно смотрел на происходящее. Впрочем, ничего уже не происходило. Старая настоятельница молчала, напряженно всматриваясь единственным глазом в темноту между освещенным кругом монастырского двора и далекими огнями Роанапра, а молодая монахиня тихарилась за колесом его машины с пистолетом в руках и лихорадочно осматривалась, выискивая опасность.
— А… чё…? — Выдавил он, оглядываясь.
Матушка Иоланда прислушивалась к своим ощущениям. Странно — ее только что убили. Во всяком случае, таким было… «послевкусие». Такое бывает после того, как тебя подстрелили, но боль еще не пришла — ты понимаешь, что тебя переиграли, что точка, за которой ты еще можешь что-то сделать, пройдена… Впрочем, мать Иоланда никогда не пыталась разобраться в этом чувстве, она лишь запоминала его, считая, что так Всевышний предупреждает свою верную последовательницу о некоторой преждевременности окончания земного существования.
Но сейчас это было не предупреждение, а… уведомление? И опасность больше не ощущалась.
— Ты че, сестра?! — Повторила Эда.