Прежде чем я смог снова заговорить, мне пришлось оторвать свой язык от неба.
— Я поймал тебя. Отпускай.
— Что?
Что, по ее мнению, мы здесь делаем? Она, что, хочет висеть на дереве весь день?
— Отпусти ветку, Мэтьюз, — произнес я, смеясь. — Сейчас.
Простонав и невнятно выругавшись, она отпустила ветку и упала на меня, словно котенок. Запаниковав, она вцепилась мне в плечи, и я понял, что попал в плен ее великолепных зеленых глаз. Наконец-то, я ослабил хватку на ее ногах и позволил ей соскользнуть вдоль своего тела. Ничего себе, это движение завело меня так, как ничто другое прежде. Обхватив ее в крепком объятии, я вдохнул ее запах, вбирая в себя тепло ее тела.
Мои губы дернулись в улыбке.
— Привет.
Уперевшись ладонями мне в грудь, она задрожала, отчего мне стало хорошо, этим утром было совсем не холодно, поэтому причиной этой дрожжи, скорее всего, был я. Было мило то, как она, за спокойным выражением лица, старалась укрыть от меня этот факт, высвобождаясь из моих объятий.
— Мы можем идти? — спросил я, все еще улыбаясь.
— Куда?
— На пляж.
Она судорожно сглотнула, наверное, потому, что это было большое расстояние, но она кивнула, прям как храбрый котенок. Мы начали вместе, и я разрешил очень медленный темп, так чтобы она не захотела свернуть через пару сотен метров.
Я привык бегать по утрам в выходные дни, и мне это нравилось, потому что это было единственное время дня, когда было тихо и спокойно. Но с Лизой это было вдвойне приятно.
Мы пробежали несколько улиц мимо похожих друг на друга домов, когда забрезжил рассвет. Лиза держалась молодцом — она пока еще не сдалась. Но мне не нравилась повисшее между нами молчание и я спросил:
— Значит, твои родители рассердились из-за того, что ты не вернулась домой прошлой ночью.
— Нет, — сказала она между рваными вдохами, — мои родители думают, что я была с Тони. И это хорошо для них.
Что за черт? Она спала у Митчелла дома? Я чуть не споткнулся о свои ноги. Ублюдок никогда и слова не говорил об этом.
— Вы часто так делаете?
Лиза резала меня любопытным взглядом.
— Ты этого не одобряешь.
Конечно же, нет! Я сердито посмотрел на нее, но не отвечал, пока чувствовал, что невидимый кулак сжимает мой живот. Только, когда мы оказались ближе к океану, и шум разбивающихся о берег волн долетел к нам, я смог снова управлять своим голосом.
— Так почему же ты наказана?
Она вытерла потный лоб рукой.
— Мама увидела мои красные глаза и поняла, что я пила. — Затем она чертыхнулась, и я выгнул бровь, услышав это. — Я забыла твои очки.
— Не беспокойся. Я и забыл про них. Отдашь мне их завтра перед тренировкой.