— П-призрака… я п-призрак увидела…
— И что? — Этот голосок она узнала. Девочка в платье-саване сидела на прежнем месте, но теперь в руках она держала любимую, а точнее, единственную куклу Ядзиты. — А я увидела человека. Но не ору же…
— Она… она…
Отец повернулся к девочке и, поморщившись, бросил:
— Клео, иди погуляй…
…так Ядзита узнала, что видеть мертвяков — это дар такой.
Редкий.
Наследный.
Отец рассказывал скупо, раздраженно, мыслями пребывая где-то далеко, наверняка в Южной башне.
— Нечего бояться. Они тебя не тронут, — сказал он напоследок и, захлопнув книжицу, добавил: — И вообще детям нужны друзья.
Он наклонился, запечатлев на лбу Ядзиты холодный поцелуй, и ушел. А она сидела в кровати и думала, что, конечно, друзей хотелось бы… но не мертвых же!
— Тук-тук. — Клео стояла на пороге. — Можно войти?
— Входи.
Не то чтобы теперь Ядзита вовсе ее не боялась, скорее… скорее уж чувствовала, что вреда ей и вправду не причинят.
— А кричать больше не будешь?
— Не буду.
Вскоре Ядзита поняла, что мертвые друзья мало в чем уступают живым…
— Семейное проклятие. — Она сидела, позволяя Себастьяну расчесывать тяжелые гладкие волосы. — Моя прапрапрабабка была колдовкой… служила Хельму…
Она рассказывала просто, спокойно, будто бы не было ничего-то особенного в том ее детстве, в играх с мертвецами, в подвалах, где стояли Хельмовы камни, потемневшие от крови, намоленные…
…о жуках, которых сама Ядзита приносила, нарушая запрет.
…о драгоценном кинжале, что лежал на жертвеннике, и даже отец, распродавший ради таинственного своего изобретения все ценное, не посмел тронуть рубины в рукояти.
…о лезвии, касавшемся кожи нежно…
…о дареной крови…
— Меня никто не вынуждал. Не просил. Не заставлял. — Ядзита склонила голову к плечу, она разглядывала свое отражение в зеркале с той же безмятежной улыбкой, к которой Себастьян успел привыкнуть. — Я просто знала, что должна поступить именно так. Камни давно остыли. Отец подвалов избегал. Теперь я думаю, что он боялся. Мать… была другого рода. А бабка умерла задолго до моего рождения.
— Ужас какой, — вполне искренне сказала панночка Тиана, перехватывая тяжелые золотые волосы лентой.
— Да нет… просто привыкнуть надо.
Себастьян не сомневался, что с мертвыми друзьями без привычки управляться сложно.
— Некогда наш род на все королевство славился. Берри рассказывал… это…
— Призрак.
— Беспокойник, — поправила Ядзита и тут же пояснила: — Призраки бесплотны и зачастую разума лишены… это след от человека на ткани мироздания. Со временем след затирается, тает. А беспокойники разумны. И способны воплотиться. Клео вот вечно мои ленты тягала и еще нитки путала. Ей это веселым казалось. Беспокойники остаются, когда душа не хочет уходить. Матушка Клео сильно над ней убивалась и этими слезами к земле привязала. Берри жена отравила, которую он любил без памяти… всякое случается. Прежде-то мы аккурат находили таких вот беспокойников и помогали им отыскать дорогу…