«Нужна самодисциплина, старик, — сказал он себе. — Если ее нет у тебя, у кого же тогда она есть?» Давно он не испытывал подобного искушения. Нетрудно демонстрировать самообладание, когда чувства притуплены скукой, и совсем иное дело, когда они в тебе взыграли.
Джорджина решила, что нет смысла демонстрировать раздражение от разговора с капитаном Мэлори. К тому же ее молчание может побудить его заняться чем-то другим, например, окинуть капитанским оком судно. Может, он уйдет из каюты, а после него и она? Но чего она никак не могла предположить, так это того, что ее молчание встревожит его и заставит подойти к кровати. Поистине все ее сегодняшние экспромты оказывались неудачными.
Открыв глаза, она увидела, что капитан склонился над ней.
— Все еще бледный, — сказал он. — А я-то думал, что мне удалось снять твое нервное возбуждение.
— О да, капитан, вы так много сделали для этого! — заверила его Джорджина.
— Нервозность прошла?
— Полностью!
— Великолепно. Но особенно не суетись. Пока тебе делать нечего, так что можно немного вздремнуть.
— Но я не хочу…
— Ты намерен оспаривать каждое мое предложение, Джорджи?
Сейчас выражение его лица было таким грозным, словно он собирался поколотить ее. Своей учтивой болтовней капитан притупил ее бдительность и заставил забыть, что является весьма опасным человеком.
— Сейчас, когда вы заговорили об этом, я вспомнил, что мало спал этой ночью.
Вероятно, ответ был удачным, потому что выражение лица у него тут же изменилось. Нельзя сказать, что оно стало дружелюбным — оно никогда по-настоящему дружелюбным и не было, — но, во всяком случае, менее суровым. На нем отразился интерес.
— Ты еще слишком юн, чтобы заниматься тем, чем занималась вчера вечером вся команда. Так что же тебе не давало спать?
— Именно команда, — ответила Джорджи — на. — Когда возвращалась на судно после того, чем занималась вечером.
Капитан рассмеялся.
— Через несколько годков, мой мальчик, ты станешь относиться к этому более снисходительно.
— Я не такой уж невежда, капитан. Я знаю, что делают матросы в последний вечер перед отплытием.
— Правда? Значит, ты знаком с этой стороной жизни?
Помни, что ты мальчик, ради Бога, помни, что ты мальчишка, и не красней опять!
— Конечно, — сказала Джорджина. Она видела, как удивленно изгибается его бровь, как искорки смеха вспыхивают в этих удивительных зеленых глазах. Но то, что она услышала, оказалось для нее совершенно неожиданным:
— Понаслышке… или по собственному опыту? Джорджина поперхнулась и кашляла секунд десять. В течение всего этого времени капитан стучал ладонью по ее спине. Когда наконец Джорджина опять была в состоянии дышать, она подумала, что у нее вполне могут быть сломаны несколько позвонков.