— Ты все-таки англичанин, — проговорила, хотя и без особого пафоса, Джорджина.
— Совершенно верно. Но мы ведь не будем придавать этому значение, не правда ли, любовь моя?
Поскольку в это время он покусывал ей губы, она не смогла отыскать ни единого контраргумента, а лишь шепотом сказала «нет» и стала отвечать ему тем же. Она ощутила перемену в его теле и поняла, что это означает. У нее мелькнула мысль, что допрос прекратится, если они возобновят любовную игру. А то, что у нее самой снова возникло желание, никакого отношения к делу не имеет.
Через некоторое время, когда простыни оказались сбитыми и сдвинутыми к ногам, а Джорджина — снова лежащей на Джеймсе, он сказал:
— А теперь мы можем поговорить о том, что я почувствовал, когда обнаружил, что под моим крылом оказался не парень, а девица. Ты можешь себе представить мое смятение при воспоминании о том, как ты помогала мне мыться, как я… раздевался в твоем присутствии?
Джорджине стало не по себе. То, что она обманывала, уже плохо, но еще хуже, что обман создавал ситуации, которые сам капитан считал сейчас щекотливыми. Надо было сказать правду в самый первый день, когда он позвал ее помыть спину. А она, наивная дура, тешила себя мыслью, что ее обман не раскроется до самого конца путешествия.
У капитана есть все основания быть сердитым на нее. Не без колебаний Джорджина спросила:
— Ты очень зол на меня?
— Нет, не очень. Во всяком случае, сейчас. Я получил достаточную компенсацию. Ты фактически заплатила за свой проезд и за все другое.
Джорджина перестала дышать, не веря собственным ушам. Как может он говорить что-то подобное сейчас, после того, как они были столь близки? Очень просто, дура ты набитая. Ведь он англичанин, надменный, напыщенный лорд. А как он назвал тебя? Девицей. И уже это говорит о том, какого низкого мнения он о тебе.
Джорджина медленно выпрямилась на кровати. Когда она устремила на него взгляд, лицо ее было гневно, и Джеймс понял, что она до глубины души оскорблена.
— Ты бы по крайней мере подождал до утра, прежде чем говорить подобные гадости, сукин ты сын!
— Прошу прощения?
— Ты все прекрасно слышал! Джеймс протянул к ней руку, но она соскочила с кровати. Он попытался объясниться:
— Я вовсе не то имел в виду, просто я неудачно выразился, Джордж!
Она резко повернулась к нему.
— Не называй меня этим именем!
Сознавая абсурдность происходящего, он спокойно заметил:
— Но ведь ты так и не сообщила мне своего подлинного имени.
— Меня зовут Джорджина.
— Спасибо. Но я все-таки буду называть тебя Джорджем.
— Я собираюсь ложиться спать, капитан. В своей кровати, — высокомерно добавила она, и надо сказать, что сыграно это было великолепно, хотя она и стояла перед ним нагая. — Буду весьма признательна, если ты найдешь для меня другое место завтра утром.