— Ладно, давай.
Она сунула мне в руку маленький твердый предмет, завязанный в узелок из носового платка.
— Я позвоню тебе. Может быть, завтра. Не провожай меня, пока!
В ее голосе чувствовалось облегчение, как будто до самого последнего мгновения она не надеялась, что я соглашусь, но теперь тяжесть свалилась с ее души и она обрела надежду. Стройная ее фигурка растаяла в тени здания, затерялась среди прохожих. Какое-то время я смотрел ей вслед, а потом перевел взгляд на зажатый в моей руке матерчатый узелок.
"Не смотри!" — шепнул мне внутренний голос, но я уже развязывал узелок, посмеиваясь над одолевшим меня любопытством.
…Сердце у меня в груди на несколько мгновений замерло, как будто стиснутое чьей-то жесткой рукой, потом сделало толчок и забилось снова быстро и сильно.
На ладони у меня лежал вырезанный из причудливо изогнутого кипарисового сучка смешной человечек, похожий на чертика. Прижатые к туловищу ручки и ножки, большая голова, улыбка до ушей… Когда-то давным-давно, тысячу лет назад, я вырезал его своим складным ножом, сидя с Вероникой над крутым обрывом. Она говорила, что никогда не расстанется с ним, что он будет ее талисманом, и потом все время таскала его в своей сумочке среди патрончиков губной помады, гребенок, шпилек, огрызков карандашей и всякой ерунды. Как мог он попасть к Дженнифер?
Мне пришла в голову странная мысль, и я внимательно осмотрел человечка со всех сторон, даже понюхал его. Нет, следов огня на нем не было, он совершенно не пах гарью. Конечно, с тех пор прошло столько времени, что любой запах мог выветриться, разве что человечек был бы сделан из сандалового дерева. Кипарис, хоть и слабее, тоже пахнет, но здесь, в воздухе, насыщенном испарениями моря, я его запаха не чувствовал. Человечек источал лишь легкий аромат духов, очевидно, принадлежавших Дженнифер, ибо платочек пах так же. Запах был мне незнаком. Это я знал точно.
Не помню, сколько времени я простоял на набережной, о чем думал, где потом бродил и ездил. Кажется, я заходил куда-то, что-то пил и ел, отвечал на чьи-то вопросы… Домой я попал только к полуночи, и весь отрезок времени от того момента, когда я развернул узелок, до той минуты, когда обнаружил, что стою в ярко освещенном холле своего коттеджа, как-то плохо запечатлелся в моей памяти.
Когда же пламень с пламенем столкнутся,
Они пожрут все то, что их питало.
В.Шекспир
Гриша и я по очереди каждый вечер прослушивали телефон Адамса, но чаще всего он молчал, а в редких разговорах Мэллоунов с хозяином, обсуждавшего меню на завтра или осведомляющегося о том, исправно ли несут службу охраняющие усадьбу полицейские, не было ничего для нас интересного. Я уже начинал думать, что зря установил «жучок» — единственная польза, которую пока принесла моя ночная вылазка, заключалась в гибели "бедного мистера Лоренса Беллингема". Как бы там ни было, мне теперь не грозили ни его петля из стальной проволоки, ни меткая пуля, выпущенная из «ли-энфилда» со снайперским прицелом. Пустячок, а приятно.