— Не надо, — глухим, почти безжизненным голосом сказала дьячиха, поднимаясь с подушек, — Это я во всем виновата. Одна я. И Олэна тут не при чем. Хоть и помогала мне, дай Бог здоровья. Осуждала, да. Так и я себя простить не могу.
Дарина снова залилась слезами. Потом опомнилась, вытерла глаза рукавом, сложила руки на коленях и замерла, глядя куда-то перед собой.
— Мы с Лисогубом всю жизнь друг друга любили. Еще как малыми детьми были, в сватанья играли. Думала я, что стану Лисогубовой женой. Однако не судилось.
Семья моя была бедная. Батько хворал, хозяйство запустил. Мать с сестрами в драных платьях ходили, часто недоедали.
А Лисогуб видным парубком вырос. Девки засматривались. Он кроме меня никого не видел. Но батько ему жениться не разрешил. Сказал, что не станет с голотой родниться. Мы с Лисогубом тайком повенчаться хотели, но батька его не проведешь. Хитрый сучий сын к мамке моей с угрозами пришел, сарай подпалил, сестра едва заживо не сгорела. Пришлось мне Лисогуба прогнать.
Так он со злости на Наталье женился. Не любил он ее, хотя, как Маричка родилась, радовался. Батьком он был хорошим.
Наталья другую дочку ждала, когда ко мне дьяк посватался. Я и согласилась. Думала, все. Забыл Лисогуб, люба стала ему жинка и дети. А он, когда мы с Петром из церкви ехали, напился и осатанел. Очерет сломал, Наталью избил и в колодец кинул. Потом опомнился, достал. На коленях прощения просил. Но жинка с той поры припадочная стала. И Татьяна такой родилась. Мы думали, дурочка, юродивая. А она умной была, ласковой. Столько книг в монастыре перечитала! А какие славные вещи говорила! Люди слышали, как она говорит, думали, мяукает или блеет. А она речь людскую наоборот понимала. Так и говорила. Хорошая она была…
Дарина задрожала, сползла на пол и закрыла лицо руками. Олэна швырнула рогач, подошла к подруге и обняла за трясущиеся плечи.
— Татьяна все понимала, — продолжила Олэна, — И себя стыдилась. В речку сиганула из любви к Маричке. Выросла та, невестой стала. А женихи их дом обходили, боялись, что у той сестра юродивая. Вот она и решилась.
Лисогуб ее из речки вытянул. Сначала думал, померла. Оказалось, что прикидывалась мертвой. Тогда они с Дариной и отвезли ее в монастырь, а всему селу объявили, что в степи схоронили.
— Ну, это ясное дело, — сказал Микола, — А Иван тут причем?
— Нехороший он человек, Иван, — прошептала Дарина, — Когда сестра Лисогубова хату продавала, денег у него не хватало. Я ему дала. Только попросила Андрийка к себе взять. У них с Оксаной все равно детей нет. А сестра Лисогуба, Галина, злая баба, своих детей изводила, а этого и подавно съест.