Лежу, игнорируя образовавшийся неподалёку кипеж. Ну а что я? Я вся из себя такая невинная лежу на солнышке, грею пузико… тьфу ты! Животик. И ещё вынуждена слушать их вопли и причитания. А внутри всё так и бурлит. Я смогла! Я! Да-да! Именно – я это сделала! Но несмотря на внутреннюю эмоциональную бурю, лежу. Типа, ну совсем тут не при делах.
Ну что сказать? Да, осознав, что возможно не единственная такая уникальная на Земле, стала вдруг подозрительной. В каждом втором видится маг или оборотень, способный распознать мою причастность к вспыхнувшему, в прямом смысле этого слова, на пляже инциденту. Посему пренебрежительно кривлю мордочку… тьфу ты! Личико. И усиленно изображаю искреннее возмущение тем, что кто-то излишне шумный нарушает мой столь драгоценный покой.
Выдержала я не долго. Минут десять. И всё так же недовольно поглядывая на продолжающих копошиться возле недавнего мини-пожарища сотрудников базы отдыха, ретировалась прочь. Не терпелось попытаться повторить ранее сотворённое чудо, так сказать, для закрепления опыта. И главное, прошлый страх перед огнём растворился без следа. Что не могло не радовать.
Не успев дойти до не так уж и далеко располагавшегося коттеджа, ощущаю внезапно накатившую волну безумного голода.В домике еды почти не осталось, и так как есть в общественных местах в таком состоянии как минимум неприлично, я планировала после пляжа сделать обильный заказ с доставкой на дом в местном ресторанчике. А теперь стояла и с ужасом осознавала, что упустила ту неприметную грань за которой начинается сводящий с ума голод.
Держась руками за живот и тихо, сквозь зубы, постанывая от боли в начинающем переваривать самого себя желудке, схожу с выложенной искусственным камнем тропинки. Голова начинает кружиться, а я бессознательно пробираюсь всё дальше, в какие-то заросли, словно бегу от кого-то. И в очередном порыве боли… обращаюсь.
Сковывавшая тело боль отступает на второй план. Чувства обостряются. Мир наполняется невообразимо яркими цветами, запахами, звуками. И в этой сводящей с ума какофонии, заглушая всё прочее, различается тихое робкое шуршание. Все мышцы вмиг оказались напряжены. Тело сгруппировалось в ожидании прыжка…
Короткий придушенный писк и опьяняющий вкус крови наполнившей мой рот, сводят с ума. Урчу от удовольствия впиваясь всё глубже в слабо трепыхающееся тельце своей жертвы. В какой-то миг закашливаюсь, пытаясь сплюнуть короткую мышиную шерсть, и вновь упиваюсь непередаваемым, неведомым доселе блаженством – поеданием ещё хранящей остатки тепла добычи.