Девушка с улыбкой кивнула:
— Ну и забавный же ты, когда зальешь глаза! Не мямлишь, язык не заплетается, не качаешься, ни разу не споткнешься. На вид совсем трезвый, словно и не пил ни капли. Но такое несешь… ни один человек в здравом уме не сказал бы такого.
— И что же именно я говорил?
— Приказал мне, чтобы никогда больше не смела танцевать. Глупенький… ну конечно, буду, всякий раз как попросишь. А потом швырнул меня на свою лошадь, как мешок с мукой, и велел оставаться на месте, пока ты будешь убивать Николая.
Кристофер на мгновение даже о боли забыл.
— И что… что, я действительно его прикончил? Не может быть!
— Нет, ты отвлекся, пытаясь найти подходящее оружие, долго рылся в карманах, пока не забыл, что ищешь.
Кристофер кисло поморщился. Какое счастье, что Господь не допустил до смертоубийства!
— Больше никогда в жизни, — поклялся он. — Если я увижу хоть одну бутылку с ромом…
— Знаю-знаю. Скорее разобьешь ее себе об голову, чем выпьешь хоть каплю.
— Ну, так далеко я не заходил бы…
— Это не я придумала, — хмыкнула девушка, — ты сам сказал прошлой ночью.
Ее смешок снова разбудил ненасытную плоть. Желание буквально раздирало его. Он притянул к себе девушку так, что их губы оказались совсем близко. Взгляды их скрестились. Кристофер надеялся, что она заметит и поймет, до какой степени он жаждет ее.
— Значит, мы еще не любили друг друга? — вырвалось у него.
— Нет, и не будем, — деловито объявила Анастасия, — пока я не прогоню эту мерзкую головную боль. Хочу, чтобы ты испытывал лишь блаженство, безмерное блаженство в моих объятиях. И поверь, я не хвасталась, когда говорила, что наделена даром исцеления. В нашей семье знание трав передается от матери к дочери вот уже целые столетия. Это не займет много времени.
Кристофера раздирали противоречивые эмоции — жаркое сладострастие при упоминании о том, как она станет любить его, острое разочарование, потому что Анастасия отстранилась и встала, и тут же нечто похожее на благоговение, когда он увидел ее наготу во всей красе.
Она вела себя совершенно спокойно, словно расхаживать голой перед посторонним мужчиной — дело самое привычное. Ни смущения, ни стыда, ни малейшего румянца на белоснежных щеках. Девушка вовсе не гордилась своим роскошным телом, не выставляла его напоказ, хотя имела для этого все основания. Просто подошла к столу, на котором лежала полотняная торба, порылась в ней, пока не нашла, что искала, огляделась и обнаружила стаканы и несколько графинов со спиртным и один — со свежей водой.
Она открыла каждый, понюхала содержимое и, к удивлению Кристофера, выбрала бренди. Налив немного в стакан, она высыпала туда же истертые в порошок травы, быстро помешала пальцем, а потом облизнула его, к величайшему ужасу Кристофера, который и без того чувствовал, что вот-вот взорвется и опозорится, излив семя прямо в постель. Но Анастасия, не обращая внимания на его бедственное состояние, вернулась к нему и протянула стакан. На дне плескалось примерно с дюйм янтарной, мутноватой от трав жидкости. Кристофер, недовольно нахмурясь, уставился на снадобье.