— Со своим мужем.
Пощечина оказалась не такой уж неожиданностью. По мнению обоих, вполне заслуженным наказанием. Даже сила удара, кинувшая ее на землю, была более чем обычной для такого зверя. Анастасия откинула волосы с лица и с ненавистью уставилась на цыгана.
— Кажется, ты плохо расслышал, Нико. Я была со своим мужем, гаджо, с которым обвенчалась прошлой ночью, гаджо, который позаботится о том, чтобы ты окончил дни свои в английской тюрьме, если еще раз хоть пальцем меня тронешь!
Как она и надеялась, Николай нерешительно попятился и даже слегка побледнел при упоминании о тюрьме, которая для цыган была хуже смерти. Эти люди не терпели ни замков, ни тюремщиков и мгновенно увядали в неволе, как цветы без корней. Однако он все еще сомневался в ее словах, имея для этого все основания.
— Ты обещана мне! — напомнил он наконец. — И не посмела бы выйти за другого! Врешь ты все, подлая тварь, и я тебе так исполосую спину, год не встанешь!
— Попробуй только! И потом, я тебе ничего не обещала! Ни тогда, ни теперь! Ничего, слышишь? И будь я тогда постарше, в жизни не согласилась бы принадлежать тебе, Нико! Ты для меня — пустое место, и будь ты даже единственным мужчиной на земле, никогда бы не выбрала столь ненавистного мне человека! Ненавижу тебя, ненавижу, и ты прекрасно это знаешь! Вместо этого я нашла любовь, настоящую любовь, которая неведома тебе подобным!
Несмотря на угрозы, он снова ударил бы ее, но она еще лежала на земле, вне его досягаемости. Кроме того, на крики начали сбегаться любопытные. Правда, они побаивались подходить ближе, но все в таборе навострили уши и не пропускали ни единого слова, все, даже Иван и Мария, единственная, кто смело ковылял к молодым людям так быстро, насколько позволяли старые кости. Обычно стычки Анастасии с Николаем оставались ею незамеченными — девушка опасалась плакать, боясь расстроить бабушку, — и сейчас старуха, доведенная до белого каления, спешила на защиту внучки. Краем глаза заметив ее приближение, Николай оцепенел. Среди цыган не было ни одного, кто бы не побаивался Марии. Даже его отец трепетал перед старой ведьмой. Ее предсказания бывали слишком точны, а проклятия разили наповал. И, что важнее всего, старуха была их счастливым талисманом. Ни один даже самый смелый дурак не рискует обидеть ту, что приносит удачу.
Но сейчас он был слишком взбешен, чтобы помнить обо всем этом, и предостерегающе поднял руку, словно пытаясь ее остановить:
— Уходи, старуха. Это тебя не касается. Вместо ответа она швырнула ему в лицо золотые монеты. Все попали в цель, каждая ударила в разное место, и будто десяток пчел одновременно ужалил его. Невероятно, чтобы столь слабая женщина оказалась способной так больно ранить!