Он не ожидал, что разговор пойдет так странно. Началось с того, что Игнат его огорошил:
— Нехорошее здесь место, Лукьян Стрельников.
«Надо же, и фамилию знает».
Он промолчал.
— А что, Лука, видел ли ты что-то необычное в лесу?
— Видел, — он напряженно смотрел в лицо больного, не видя однако его глаз. Игнат не выдержал первым и повернулся спиной.
— Очень нехорошее, — согласился тот. — Я и Маринке об этом говорил. Та все смеется. Понятно — девчонка. Но тебе тоже скажу — убирайся отсюда пока не поздно!
Стоял он, выставив сгорбленную спину, говорил совершенно серьезно, не оставляя сомнений в искренности.
— Какой-то невиданный зверь завелся в здешних местах? — Лука вспомнил про коготь, но, как назло, забыл его в домике.
— И не говори. Лучше тебе с ним не встречаться, — на этот раз неясно было, шутит или нет.
«Еще один сумасшедший. Не многовато ли для такой маленькой общины?»
— Пойду я, — сказал он. Тем же тоном, как и старику Василию.
Лука впервые испугался за собственное психическое здоровье — может быть в этой деревне все обречены на конфликт с разумом? Так и самому можно рехнуться.
Перед тем как выйти за калитку, он обернулся. Игнат все так же стоял на крыльце, укрытый плащом. Как будто пилигрим — еще такое сравнение пришло на ум. Или как прокаженный — это, пожалуй, все-таки вернее. Лука вспомнил, что так и не спросил у Игната про скалу, но желание пропало. Впрочем, как и настроение стало — хуже некуда. Он готов был пожалеть, что согласился приехать в эту глухомань. Но, вспомнив о Марине, подумал, что иначе бы не встретил ее…
Он прошел еще с полкилометра, прежде чем на задах деревни увидел дом Евгении Петровны. Сразу видно, что жилой: во дворе трепалось на ветру белье. Отсюда был слышен шум воды на перекатах — рядом неслась быстрая Мора, от которой чувствительно веяло прохладой. Чтобы не напугать старуху (почему-то Лука посчитал, что та непременно должна бояться незваных гостей), он громко постучал железным кольцом, пригвожденным к воротам.
Подождал немного. Ответа не услышал.
Зная, что собак здесь не водится, поднял засов и решительно шагнул во двор. И замер от страха, едва заметил, как от сарая отделилась стремительная тень и с тягучим грозным рыком бросилась на нему.
Челюсти клацнули прежде чем он подумал: «Собака? Но ведь они сказали…»
От хватки Луку спасла только натянутая стропа, удержавшая животное. Но и так ему пришлось вжаться в забор, чтобы не достали острые клыки.
— Волк, назад! — раздался женский крик.
И точно — только сейчас Лука сообразил, что перед ним настоящий волк, или помесь волка с собакой. Низко посаженные уши, здоровенная голова и характерная раскраска выдавали в нем черты дикого зверя. Волк перестал хрипеть, повиновался повторному окрику и отошел от Стрельникова на несколько шагов, хотя и не сводил с него ледяных глаз.