— Нет.
— А где они теперь есть?
— Бежали за границу... А кто погиб. Наши враги погибли.
— Мистер Джексон — буржуй?
— Самый настоящий.
— Мистер Джексон надо за границу, — рассмеялся Чарли, радуясь своей догадке, — а плантации — бедным человек.
Так они разговаривали, очень довольные друг другом. И не видели, конечно, что за соседним деревом стоял сам Джексон, а рядом с ним Глущак, который шепотом переводил хозяину их разговор. Хозяин вдруг подошел к Иннокентию, заложил руки в карманы, проговорил с издевкой.
— Ты разносишь коммунистическую заразу на моих плантациях, да? Думаешь, я потерплю? Нет, я не потерплю... Можешь убираться к чертовой матери...
А на Чарли хозяин набросился с лютой злобой.
— И ты туда же, неблагодарная собака. Я тебе дал работу, а ты готов зацапать мои плантации? Вон отсюда, черная скотина, чтобы духу твоего не было!
Утром Чарли нашли повесившимся. На теле у него были бурые подтеки, из-под волос к левой брови стекала тоненькая струйка крови.
Вокруг стояли люди. Стояли, опустив головы. Кто-то с грустью сказал: — Перед тем, как повеситься, он, видно, долго избивал себя палкой...
Батраки понимающе переглянулись.
Появление грязной клеветы в «Новом русском слове», злая схватка с Глущаком, быстрая расправа с Чарли, основательно встряхнули Иннокентия, напомнили о его действительном положении. К нему вернулись осторожность и тревожные сомнения.
В приемной у хозяина Иннокентий встретился с Глущаком. Ему был нестерпимо отвратителен этот человек. Он остановился у порога, не зная, входить ли.
Заметив его смущение, Лилиан Нильсон вышла из-за стола, пригласила присесть.
Джексон стоял у окна. Кивком ответил на приветствие, уселся в кресло.
Каргапольцев и Глущак, который тоже вошел в кабинет, стояли возле стола.
— Вы по-английски не разговариваете, я пригласил господина Глущак быть нашим переводчиком.
Глущак перевел.
— В его присутствии я отказываюсь разговаривать, — отрезал Каргапольцев.
— Откуда такая строптивость, господин Кенти?
— Я не доверяю этому мерзавцу.
— Он не доверяет мне, — перевел Анджей.
— Но другого человека нет.
— Пригласите Григория Кузьмина. Вашего рабочего.
— Я согласен... Вы, господин Глущак, свободны, а вы, — он метнув взгляд в сторону Иннокентия, — подождите в приемной.
Было видно, что с Анджеем вот-вот случится нервный припадок... Но Джексон и не думал щадить его самолюбие: ему хотелось вызвать Каргапольцева на откровенную беседу. Не часто ведь приходится сталкиваться с живым коммунистом. Может, удастся вызнать что-нибудь важное, а потом выгодно использовать...