Воскресенье. Хозяин разрешил им отдохнуть. У Люси всегда находились дела по дому: постирать, заштопать, сготовить обед. Сергей такие дни полностью отдавал дочери. Полная, голубоглазая Наденька начинала ходить, смешно переставляя ножки, шлепалась, ушибалась.
Сергей брал ее на руки, она вырывалась.
— Пусти ты ее, Сережа, не держи.
— Да она и так вся в синяках...
— Ничего с ней не станется, крепче будет.
Отец отпускал...
— Слушай, Сережа, ты не говорил с Гельмутом? Жить совсем невозможно, все дорого, может, прибавит немного?
— Говорил... Он меня опять оскорбил по-всякому: из-за вас, русских варваров, кричит, я всего лишился: сыновей, хозяйства. Вы хотите совсем сожрать меня, да?
— И крепостные так не жили, Сергей, как мы с тобой. Что хочет, то и делает, никакой управы на него нет. Наорет, оскорбит и сошлется на фрау Хильду. Она тоже штучка хорошая, но он, пожалуй, почище... Гады, сами начали войну, а теперь русские виноваты.
— Хозяйство потерял, сыновей... А кто вернет нам нашу молодость?
— Мне кажется, — проговорила Люся, — у него дела плохи.
— Это точно. Раз начал психовать, значит — доход упал... Надо нам что-то предпринимать, Люсенька, у нас же ребенок...
— Сереженька, послушай меня... Давай уедем домой. Я согласна хоть в Сибирь, хоть на Колыму, только бы не здесь.
— Что ж, — ответил Сергей после длительных раздумий. — Попытаемся... С чего начать, не знаю...
— Я думаю, надо поехать в Мюнхен...
Чувствовалось, что Люся не одну ночь ломала голову над этим вопросом.
— Остановишься у Иннокентия, он человек добрый, поможет.
— Он-то помог бы...
— Говорят, он связался с «солидаристами», может, через них чего...
— Эта братия та...
— А чего Иннокентий подался к ним?
— Так надо, говорит.
— Может, и правда. Человек он образованный, честный, врать не станет... Сережа, а если прямо к представителю, как его? Ну, кто самый главный над нами?
— Верховный комиссар ООН по делам беженцев...
— В Мюнхене, я слышала, есть представитель верховного комиссара... Может, к нему?
— Ой, Люська, страшно. Это ведь тигру в пасть надо лезть. Боюсь, как бы хуже не было.
— Ты же только спросишь, и все.
Сергей стукнул кулаком по столу, точно ставя печать на принятое решение.
Из положения, в котором оказались Пронькины, возвращение на родину было единственным выходом.
Сергей долго ходил по незнакомому городу, в поисках представителя верховного комиссара по делам беженцев. В Мюнхене он был до этого всего один раз, приезжал вместе с Шиммелем по его хозяйским делам, совсем не знал города.
Наконец, когда была утрачена последняя надежда найти злополучного «представителя», Пронькину повезло. В пивном баре он встретил русского горемыку, который объяснил, куда ему идти.