— Попгобуй, пгочти вслух, — Мелов протянул ему исписанный лист.
Выбежал в соседнюю комнату, тут же вернулся и, не говоря ни слова, подал знак приступать к чтению. Каргапольцев стал читать вслух дичайшую антисоветчину. Ее будто бы написал советский солдат, какой-то Иван Безбородов.
«Какая чепуха, — подумал Иннокентий, закончив чтение. — Неужели кто может поверить, что наш солдат мог наболтать такую чушь?»
Во время чтения Мелов стоял рядом, показывал Иннокентию, где повысить голос, где читать потише, а сам не промолвил ни одного слова. Через три дня Иннокентий услышал по радио передачу станции «Освобождение». Диктор рассказывал о том, что советский солдат Иван Безбородов вырвался из «большевистского застенка». В заключение солдат прочитал свое «заключение». И каково было удивление Иннокентия, когда он вместо голоса этого самого Безбородова, услышал свой собственный!
Тогда между Каргапольцевым и Меловым состоялась откровенная беседа.
— Как случилось, — спросил Иннокентий, — что мое пробное чтение выдали за заявление советского солдата?
Вместо ответа Мелов издал знакомое: ххы, ххы, ххы... Успокоившись немного, воскликнул: — То глас младенца, а не мужа! Здесь не институт благородных девиц.
— Но... — хотел было возразить Иннокентий.
— Без всяких но. Это наша работа. Чистая и не чистая. Чаще грязная. Научишься.
— Но кто поверит такому заявлению?
— Не волнуйся, поверят. Свет велик, люди разные. Ты коммунист?
— А ты?
— Браво. Ты выиграл. Один ноль. Но в голове у тебя сумбур. Философию изучал?
— Диалектический материализм.
— Ах, ах, ах! Прямолинейность, вульгарность.
— А ты?
— Я, брат, прагматик. Прагматизм — это новая, третья линия в философии. Она возвышается над идеализмом и над материализмом.
— Интересно. Разъясни.
Польщенный вниманием, Мелов перекатывался из одного угла комнаты в другой, бурно жестикулировал. Каргапольцев, сумевший сохранить в себе натуру русского мужика, выдавал себя за простака: в меру восхищался, в меру удивлялся. Мелов же лез из кожи, чтобы показать свои познания.
— Изучить мир нельзя, — говорил он. — Разговор о возможности познания закономерности природы и общества — глупая болтовня.
— Выходит, ты отрицаешь всякую истину?
— Полезно — значит истинно. Другой истины нет.
— Но понятие полезности субъективно: что полезно для одних, вредно для других.
— Например?
— Скажем, религия.
— Религия существует века. Ее признают миллионы. Следовательно, она полезна и истинна.
— А ведь есть люди, которые не признают пользу религии!
— Меня это не касается. Я все оцениваю с точки зрения моего я. Мне полезно, значит, истинно. В этом прелесть моей философии. Она не связывает условными формулами, оправдывает мои поступки.