Шел мягкий снег, он медленно, но верно заваливал улицы, крыши домов. Иннокентий, вернувшийся в Мюнхен, не спеша шагал по узенькой Кирхенштрассе.
В нем боролись два желания: он больше двух месяцев не виделся с Эльзой. Первые недели она писала ему горячие, искренние письма. Но вот письма стали какими-то странными: в них появились непонятные намеки и недомолвки. С Эльзой творилось что-то неладное...
Иннокентий встревожился, спрашивал ее в письмах, но она не отвечала. А потом и вовсе перестала писать. Надо поскорее узнать, что с ней...
Надо было встретиться и с дядюшкой Куртом, поделиться сведениями о Милославском.
Нет, к Эльзе он пойдет вечером, а сейчас надо к дядюшке Курту. Фишер оказался дома: он работал во вторую смену. Они прошли в кабинет, уселись в малиновые кресла. Фишер размял сигарету и щелкнул зажигалкой.
— Что нового, спрашиваешь?.. — Фишер сердито выдохнул дым. — Каждый день приносит новые вести. Недавно, например, выступал наш министр фон Брентано. И знаешь, что он сказал? Пообещал проклятие и кару всем государствам и их руководителям, которые признают Германскую Демократическую Республику, поклялся, что его правительство не установит дипломатических отношений ни с одной страной «восточного блока». Сейчас все наши газеты шумят об этом.
— Знаю, дядюшка Курт, об этом знаю, слежу за газетами. А еще что?
— С тобой неинтересно, — рассмеялся Фишер, — ты без меня все знаешь. А вот то, что идет вербовка добровольцев в боннскую армию, тебе известно? Только в Мюнхене пять вербовочных команд. Даже по школам шныряют, заманивают мальчишек в офицерские училища.
— Вот этого не знал, — признался Иннокентий. — Пропустил как-то. Или недопонял: я ведь в немецкой грамоте не очень силен. Ну, теперь мои новости: во Франкфурте разузнал важные факты о Милославском... Самый настоящий палач, вот кто он...
— Вот гад, а? Французское нежное воспитание, паразит. — Фишер вдруг загорелся, заходил по комнате. — Надо немедленно написать об этом в газету... Пусть все узнают. Это ему конец, подлой карьере его конец, политическая смерть! — Фишер потер руки. — А для нас — победа: одним врагом станет меньше. Пиши, товарищ Кеша, статью, мы тебе поможем, продвинем в газету. Он что-то попритих в последнее время, твой шеф: не посылает больше самолетом свои пакостные книжонки.
— Не заподозрил? — встревожился Иннокентий.
— Непохоже. Вся надежда на тебя: выясни и исправляй положение.
Договорились встретиться на следующей неделе.
Не заходя домой, Иннокентий проехал к особняку на берегу Изара. Дверь открыла горничная, сказала, что Эльзы она не знает, такой у них нет. Иннокентий опешил, чуть опомнившись, попросил доложить фрау фон Крингер: скажите, что с ней хочет встретиться коллега господина Милославского.